Эльфы крови - высшая раса!
Intoxicated
Автор: Селена Агатсума
Персонажи: Пит Мелларк, Китнисс Эвердин
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Психология, Даркфик, POV, Эксперимент
Предупреждения: Насилие
Размер: Мини
Статус: закончен
Саммери: От любви до убийства - самая малость.
***
Мысли Пита под действием охмора.
читать
Скажи мне, Китнисс, сколько доз охмора нужно пустить концентрированным током по моим венам, чтоб в одночасье взорвать все хрупкие защитные механизмы кровяных клеток, обратив их в атомную пыль, а после склеить липкими нитями яда?
Скажи мне, Китнисс, сколько литров отравленной крови должно пропустить сердце, чтоб сменить ритм нежной на любви на лихорадочный, оглушающий стук неистовой ненависти?
И я чувствую как с каждым ударом почти омертвевшего от бесконечных, выматывающих душу и калечащих тело не хуже ловушек на Играх допросов, а сейчас оживающего благодаря действию вколотого охмора сердца, эта кровь разливается по всему телу, до последней нервной клетки, по-иному скручивая ее аксоны и дендриты, до последней извилины в мозгах, до последней тайной мысли, выворачивая все наизнанку, заставляя все вокруг видеть по-иному, как на негативе фотопленки. С каждым ударом мир переворачивается как по щелчку. Мой личный мир.
Щелчок. И вместо нежности – раздражение.
Щелчок. Вместо тепла – злость.
Щелчок. Вместо любви – лишь ненависть, яркая, шипящая как вулкан, поражающая воображение, столь мощная для слабого сердца, что норовит вырвать его из груди, если не дать ей воли.
Лишь страсть и желание остаются прежними. Но любовная тоска сгорает и возрождается как феникс в пламени ненависти, а желание защищать сменяется желанием причинить боль. Желание обнять – но не затем, чтоб успокоить, а затем лишь, чтоб свернуть твою тонкую шею, сомкнув на ней кольцо рук.
Сколько же раз я мог это сделать, и сколько же раз в мой одурманенный влюбленностью мозг не закрадывалось этой светлой мысли?
Дурак.
Каждый стук сердца как бой курантов отчитывает секунды моего отдаления от себя прежнего, жалкого, слепого раба, преданной собачки, доверчивой овечки. Личной плюшевой игрушки Китнисс Эвердин, с которой так приятно заснуть, когда мучают кошмары, а утром выбросить, чтоб ни на секунду не запятнать свой стальной образ непробиваемой железной леди, сумевшей покорить Капитолий.
Интоксикация. Охмор. Изменение сознания.
Вы что-то бормочете, стоя по ту сторону моей камеры, бессильные даже со своим сверхмощным оборудованием что-то изменить в моих мыслях, а я лишь смеюсь над вами, понимая, за какой чертой лежит истинное безумие.
Китнисс ненавидит Капитолий, а я ненавижу тебя, Китнисс. Ты думаешь, что я болен, но именно ты отравила меня своей фальшивой лаской, своими притворными объятиями, своим отвратительным снисхождением, а Капитолий исцелил меня, пусть даже через сломанные кости, содранную кожу и бесчисленные удары сверкающих хромированной сталью шприцов с охмором. Они выкорчевали мою гниющую рану – любовь к тебе – наполнив сердце свежей кровью.
Хотя порой кажется, что и крови-то у меня не осталось, лишь яд, но меня это только радует.
Охмор. Какое смешное, нелепое слово. Вы думаете, что я одурманен, а мне кажется, что мой разум впервые очистился от заботы, тревоги, жертвенности и прочей шелухи.
Разве что-то иное помогло бы мне освободиться так быстро?
Как ты думаешь, Китнисс, сколько еще твоих жалостливых взглядов я смог бы вынести?
Как ты думаешь, Китнисс, сколько еще твоих поцелуев – не со мной – я смог бы наблюдать с немой тоской?
Как же хорошо, что все приборы твоих друзей не могут читать мои мысли. Тебе ведь лестно, моя дорогая, что я думаю лишь о тебе? Хочешь заглянуть в мой разум? Зря, солнышко.
Я всегда вспоминаю тебя, как и прежде. И как прежде жалею обо всех упущенных шансах. Прежде – о шансах тебя покорить, любовь моя. Сейчас – о шансах тебя убить.
Если бы я не бросил тебе этот хлеб, получив еще и затрещину от тяжелой на руку любящей мамочки, долбанной истерички. Если бы не спас от соперников, буквально вытолкав на верный путь. Если бы дал тебе съесть этот чертов морник или бы просто неловким движением сбросил вниз, к переродкам.
Ах, если бы.
Знаешь ли ты, что от любви до убийства самая малость, и ты мне отдашь сердце свое, о котором я мечтаю по-прежнему. Но больше я не грежу увидеть тебя в белом платье, произносящей слезные клятвы до гробовой доски над кусочком мягкого хлебца.
Теперь я хочу видеть его в своих руках, еще трепещущее как сорванный цветок, чьи клапаны-лепестки будто немо молят о запоздалой пощаде, пока ты, еще живая, будешь стенать в углу моей камеры. А я бы лишь осторожно слизнул с него сочащуюся кровь, наверняка горькую и холодную – такую ты, не умеющую никого любить. Жестокую, горькую, эгоистичную девчонку.
Но быть может, на память о былой любви, я был бы нежен, вырезая твой булыжник из груди, а ты, жалкая и слабая, плакала бы, не в силах поверить, в чьих руках умираешь.
Солнышко, я был свидетелем твоих слез. Но как же я теперь хочу быть их причиной.
Скажи мне, Китнисс, сколько, по-твоему, эта клетка еще будет удерживать меня?
Скажи мне, Китнисс, сколько доз охмора они всадили мне в самое сердце, поразив тем, что вы называете вирусом, а я – лекарством?
Скажи мне, Китнисс, сколько нужно было инъекций, чтоб уничтожить мою долгую любовь к тебе, изменив меня до последней клетки?
Скажи мне, Китнисс, сколько нужно твоих песен, чтоб вернуть меня назад?
Автор: Селена Агатсума
Персонажи: Пит Мелларк, Китнисс Эвердин
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Психология, Даркфик, POV, Эксперимент
Предупреждения: Насилие
Размер: Мини
Статус: закончен
Саммери: От любви до убийства - самая малость.
***
Мысли Пита под действием охмора.
читать
In the world that I created
I'm intoxicated
I'm intoxicated
Скажи мне, Китнисс, сколько доз охмора нужно пустить концентрированным током по моим венам, чтоб в одночасье взорвать все хрупкие защитные механизмы кровяных клеток, обратив их в атомную пыль, а после склеить липкими нитями яда?
Скажи мне, Китнисс, сколько литров отравленной крови должно пропустить сердце, чтоб сменить ритм нежной на любви на лихорадочный, оглушающий стук неистовой ненависти?
И я чувствую как с каждым ударом почти омертвевшего от бесконечных, выматывающих душу и калечащих тело не хуже ловушек на Играх допросов, а сейчас оживающего благодаря действию вколотого охмора сердца, эта кровь разливается по всему телу, до последней нервной клетки, по-иному скручивая ее аксоны и дендриты, до последней извилины в мозгах, до последней тайной мысли, выворачивая все наизнанку, заставляя все вокруг видеть по-иному, как на негативе фотопленки. С каждым ударом мир переворачивается как по щелчку. Мой личный мир.
Щелчок. И вместо нежности – раздражение.
Щелчок. Вместо тепла – злость.
Щелчок. Вместо любви – лишь ненависть, яркая, шипящая как вулкан, поражающая воображение, столь мощная для слабого сердца, что норовит вырвать его из груди, если не дать ей воли.
Лишь страсть и желание остаются прежними. Но любовная тоска сгорает и возрождается как феникс в пламени ненависти, а желание защищать сменяется желанием причинить боль. Желание обнять – но не затем, чтоб успокоить, а затем лишь, чтоб свернуть твою тонкую шею, сомкнув на ней кольцо рук.
Сколько же раз я мог это сделать, и сколько же раз в мой одурманенный влюбленностью мозг не закрадывалось этой светлой мысли?
Дурак.
Каждый стук сердца как бой курантов отчитывает секунды моего отдаления от себя прежнего, жалкого, слепого раба, преданной собачки, доверчивой овечки. Личной плюшевой игрушки Китнисс Эвердин, с которой так приятно заснуть, когда мучают кошмары, а утром выбросить, чтоб ни на секунду не запятнать свой стальной образ непробиваемой железной леди, сумевшей покорить Капитолий.
Интоксикация. Охмор. Изменение сознания.
Вы что-то бормочете, стоя по ту сторону моей камеры, бессильные даже со своим сверхмощным оборудованием что-то изменить в моих мыслях, а я лишь смеюсь над вами, понимая, за какой чертой лежит истинное безумие.
Китнисс ненавидит Капитолий, а я ненавижу тебя, Китнисс. Ты думаешь, что я болен, но именно ты отравила меня своей фальшивой лаской, своими притворными объятиями, своим отвратительным снисхождением, а Капитолий исцелил меня, пусть даже через сломанные кости, содранную кожу и бесчисленные удары сверкающих хромированной сталью шприцов с охмором. Они выкорчевали мою гниющую рану – любовь к тебе – наполнив сердце свежей кровью.
Хотя порой кажется, что и крови-то у меня не осталось, лишь яд, но меня это только радует.
Охмор. Какое смешное, нелепое слово. Вы думаете, что я одурманен, а мне кажется, что мой разум впервые очистился от заботы, тревоги, жертвенности и прочей шелухи.
Разве что-то иное помогло бы мне освободиться так быстро?
Как ты думаешь, Китнисс, сколько еще твоих жалостливых взглядов я смог бы вынести?
Как ты думаешь, Китнисс, сколько еще твоих поцелуев – не со мной – я смог бы наблюдать с немой тоской?
Как же хорошо, что все приборы твоих друзей не могут читать мои мысли. Тебе ведь лестно, моя дорогая, что я думаю лишь о тебе? Хочешь заглянуть в мой разум? Зря, солнышко.
Я всегда вспоминаю тебя, как и прежде. И как прежде жалею обо всех упущенных шансах. Прежде – о шансах тебя покорить, любовь моя. Сейчас – о шансах тебя убить.
Если бы я не бросил тебе этот хлеб, получив еще и затрещину от тяжелой на руку любящей мамочки, долбанной истерички. Если бы не спас от соперников, буквально вытолкав на верный путь. Если бы дал тебе съесть этот чертов морник или бы просто неловким движением сбросил вниз, к переродкам.
Ах, если бы.
Знаешь ли ты, что от любви до убийства самая малость, и ты мне отдашь сердце свое, о котором я мечтаю по-прежнему. Но больше я не грежу увидеть тебя в белом платье, произносящей слезные клятвы до гробовой доски над кусочком мягкого хлебца.
Теперь я хочу видеть его в своих руках, еще трепещущее как сорванный цветок, чьи клапаны-лепестки будто немо молят о запоздалой пощаде, пока ты, еще живая, будешь стенать в углу моей камеры. А я бы лишь осторожно слизнул с него сочащуюся кровь, наверняка горькую и холодную – такую ты, не умеющую никого любить. Жестокую, горькую, эгоистичную девчонку.
Но быть может, на память о былой любви, я был бы нежен, вырезая твой булыжник из груди, а ты, жалкая и слабая, плакала бы, не в силах поверить, в чьих руках умираешь.
Солнышко, я был свидетелем твоих слез. Но как же я теперь хочу быть их причиной.
Скажи мне, Китнисс, сколько, по-твоему, эта клетка еще будет удерживать меня?
Скажи мне, Китнисс, сколько доз охмора они всадили мне в самое сердце, поразив тем, что вы называете вирусом, а я – лекарством?
Скажи мне, Китнисс, сколько нужно было инъекций, чтоб уничтожить мою долгую любовь к тебе, изменив меня до последней клетки?
Скажи мне, Китнисс, сколько нужно твоих песен, чтоб вернуть меня назад?
@темы: фанфики