[Choco_Latte]

Мне очень часто хочется оживить какие-то сцены из книг, сделать их чуточку реальнее. Особенно, когда я хорошо представляю себе героев. Особенно в преддверии съемок экранизации.
Я никогда раньше такие пикспамы не делала, если честно. Но очень надеюсь, что подобрала правильные капсы под заявленные эпизоды))

Madge|Katniss. "Catching fire"

+2. Spoilers for Mockingjay!

Gale|Katniss. "Catching fire"

Peeta|Katniss. "Mockingjay"

@темы: другие персонажи, Пит Мелларк, Арт, Китнисс Эвердин, Гейл Хоторн

---

[Ricka]

Вторые Голодные игры на HUNGER GAMES

Голосование!

Итак, стартует третий этап Драббломании - голосование за работы!
Участники выставили свои работы, теперь ваша задача оценить их! Голосуем в комментариях за понравившиеся работы!
Оценка по системе:
1 место - 3 балла
2 место - 2 балла
3 место - 1 балл
За себя не голосуем!

Срок голосования: с 11 декабря по 15 декабря. Дедлайн наступает в 23:59, 15 декабря.

Список работ:

1. Rising of the storm. Автор:  Oriella. Слова: гроза, поцелуй.
2. На перекрестке миров. Автор:  Choco_Latte. Слова: интервью, ветер.
3. Почему мы сражаемся?. Автор:  Mrs. Wyndham Pryce. Слова: боль, сон, постель.
4. Кровь от крови моей.. Автор:  Choco_Latte. Слова: кровь.
5. Черное и белое. Автор:  Oriella. Слова: платье.
6. Реально или нереально? Автор:  Ricka. Слова: безумие, цветок, выпивка.
7. Симфония тишины. Автор:  Well_come. Слова: время, жизнь, холод..
8. Когда память - твой злейший враг Автор:  Ренн. Слова: охота, потеря, одиночество.
Убедительная просьба, читаем все работы! А потом голосуем!

Спасибо всем, кто принимает участие!

@темы: наши Голодные игры (конкурсы)

---

[Береннис]

Название: Когда память - твой злейший враг.
Автор:  Ренн
Фандом: The Hunger games (Голодные игры).
Статус: закончен
Размер: мини, 445 слов.
Пейринг: Питт/Кэтнисс, если вы сможете это увидеть.
Рейтинг: PG-13
Жанр: POV, angst
Ключевые слова: охота, потеря, одиночество.
Дисклеймер: Все принадлежит Сьюзен Коллинз, моя только идея.
Саммари: Питт пытается разобраться в своих воспоминаниях.
Примечание: Написано на конкурс драбблов сообщества Hunger Games.

Это так странно: не доверять самому себе. Искать подвохи в собственных воспоминаниях…
Я всегда думал, что самое страшное – быть выбранным во время Жатвы и умереть на Арене. Как бы банально это не звучит, оказалось, что я ошибался.
Почему-то самым ярким воспоминанием с моих первых Игр оказывается не победа – то самое мгновение, когда я завоевал право на жизнь. Нет, не это. А те несколько дней, пока длилась моя охота на нее. Ради этого я сговорился с Профи, мы даже загнали ее на дерево. И потом она скинула на меня улей с осами… Но после этого мы разыгрывали с ней возлюбленных.
Ее имя раскаленным железом выжжено в моей памяти.
Кэтнисс Эвердин.
Девушка, разрушившая мою жизнь.
Именно вместе с ней я выиграл 74 ежегодные Игры. Благодаря ее идее съесть те злосчастные ягоды. Зачем я тогда согласился? Не знаю. Или, не помню… Иногда мне кажется, что я действительно любил ее. Возвращаясь домой мы поругались в поезде. Из-за чего?
Я сжал голову руками. И снова это чувство потери: словно кто-то покопался у меня в мозгах, сортируя воспоминания без моего ведома, выбрасывая что-то важное. Ладно, надо постараться вспомнить то, что было потом.
Опять нестыковка. Если я так страшился Арены в первый раз, то зачем вызвался вместо Хеймитча на следующий год? Перестал испытывать отвращение к убийствам? Нет. Проникся девизом: «не убьешь ты, убьют тебя»? Нет. Я боялся… Боялся отпускать ее туда одну. Тогда я не так сильно ненавидел ее. Мы целый год готовились к свадьбе. Настоящей ли? И это не смотря на то, что до этого я пытался ее убить. На этих играх я защищал ее. Придумал байку про беременность. Старался не отходить от нее на Арене. Не доверял даже Финнику, который спас мне жизнь.
А потом случилось это.
Она выстрелила из своего лука в купол Арены. Ее подобрал неизвестный планолет, а меня забрали в Капитолий. Через день пригласили к Перезиденту, который доходчиво объяснил мне, что Кэтнисс начала восстание. Восстание Дистриктов против Капитолия. И не давая опомниться, отправили на интервью. Я все еще пытался защищать ее. Безуспешно.
А вот дальше как раз случилось самое страшное в моей жизни: каждый день меня водили в маленькую белую комнату, сажали перед экраном на котором крутили весь тот ужас, что произошел после моего ареста, а утром я просыпался со страшной головной болью и практически ничего не помнил о том, что было вчера. Лишь голос, говоривший мне, что во всем виновата она, Кэтнисс. И если бы я сумел убить ее, то 12 Дистрикт не был бы разрушен. Моя семья была бы жива…
Одиночество снова захлестнуло меня. Все, кого я любил, уже мертвы.
Но теперь, сидя напротив Кэтнисс, я даже не могу ненавидеть ее из-за этого.
Игра «Правда или ложь», придуманная мне в помощь, действительно работает. Очень медленно, но все же работает.
И все потому, чтобы вспомнить, я должен научиться доверять ей. А чтобы доверять ей, я должен вспомнить.
Замкнутый круг, который я сумел разорвать, постепенно влюбляясь в нее. Даже в этой, неподходящей для подобных чувств, атмосфере войны.
Снова.

@темы: фанфики, наши Голодные игры (конкурсы), Фанфик "Когда память - твой злейший враг"

---

[Well_come]

Название: Симфония тишины.
Фэндом: Голодные игры.
Автор: Well_come.
Дисклеймер: отказываюсь и бла-бла-бла.
Инволвинг: Китнисс, Гейл, Пит.
Рейтинг: Pg-13.
Категория: джен.
Жанр: драббл.
Объем: 417 слов.
Ключевые слова: время, жизнь, холод.
Саммари: иначе мы бы не летали, иначе мы бы не упали.
Примечание: написано на конкурс драбблов сообщества Hunger Games.

Увертюра

Увертюра.

Многие люди думают, что тишина – это спасение.
Спасение от любых вещей, которые только можно придумать. В спасительной тишине можно услышать свой «настоящий» голос или, как его называют другие, голос души. В тишине можно услышать собственный посыл к суициду. Поэтому некоторые люди до такой степени боятся оставаться один на один со своими мыслями, что порой избегают тишины любыми путями. Спасительная тишина. Убийственная тишина. Тишина, которую можно потрогать руками - до того она видимая и осязаемая.
Вы сидите на земле друг напротив друга. Иногда смотрите друг другу в глаза, иногда задумчиво наблюдаете за висящей в воздухе пылью. Иногда беззвучно плачете. Боль, слезы, отчаяние, уверенность, надежда – сегодня все эти чувства посещали вас по очереди. Но с каждым из них вы так же вкушали прелести тишины. И единственная мысль, которая разбила эту беззвучность, была сказана им, твоим продолжением: «Лучше умереть с криком на губах, нежели чем молча. Лучше мат, чем тишина». Она вертится у тебя в голове, не останавливаясь, и ты ежеминутно обещаешь себе, что будешь старой сапожницей на смертном одре.

Перекрестное опыление

Перекрестное опыление.

Тишина – это как серый цвет.
Ни хорошо и ни плохо, ни холодно и ни тепло. Никак. Странно и непонятно. Он скажет: «Я люблю тебя». А ты промолчишь. Ты скажешь: «Я тебя люблю». А он промолчит. Скажете одновременно. Оба промолчите.
Склонитесь друг к другу. Нет, не для поцелуя. Просто соприкоснетесь лбами и будете синхронно дышать. Потому что поцелуй – это удел всех людей. А чувствовать человека, чувствовать биение его жизни – это ли не прекрасно? Даже если вы молчите. Даже если все камеры Капитолия обращены на ваши лица.
Даже если ты делаешь это не от чистого сердца. Ведь о настоящих чувствах иногда можно забыть. Главное помнить, что за мимическими и прочими мышцами не скрывается еще один холодных механизм со своими шестеренками и рычажками.

Освобождение

Освобождение.

Да, все мы птицы.
И у нас есть крылья, иначе мы бы не летали. И, в принципе, мы свободны. Но только улететь не можем – прикованы цепями к земле мы. И нет надежды на свободу. Ведь как только ты расправишь крылья и взлетишь в небесную высь, превосходство твое, сбывшаяся мечта твоя, разрушится о крепкие звенья цепи, прикованной к земле. И никогда ни у кого не хватало сил и времени, чтобы разрушить эту прочную цепь.
Возможно, когда-нибудь ты увидишь других: тех, у кого есть ключи от ваших отнюдь не золотых цепей. И ты поймешь, что до свободы осталось всего несколько шагов. Но перед тем, как почувствовать себя свободной, убедись, что за свободой не скрывается еще одна преграда.
Ведь жизнь никогда не бывает легкой, иначе мы бы не упали.

@темы: фанфики, наши Голодные игры (конкурсы), Фанфик "Симфония тишины"

---

[Ricka]

Название: Реально или нереально?
Автор:  Ricka
Связь: [email protected]; icq - 6046793; rickachan.diary.ru
Фэндом: трилогия Голодные игры
Статус: закончен
Размер: drabble, 1207 слов.
Пейринг: Пит/Китнисс
Рейтинг: PG-13
Жанр: romance, angst
Ключевое слово: безумие (13), цветок (21), выпивка (27)
Дисклеймер: Все принадлежит тому, кому принадлежит.
Размещение: Только с разрешения автора.
От автора: написано в рамках драббломании на hungrygames.diary.ru

Реально или нереально?

Из сна меня практически вышибает. Я резко дергаюсь и открываю глаза. Дыхание сбилось, я отчаянно глотаю воздух и всхлипываю. Прикусываю губу до крови, чтобы не закричать. С трудом отпускаю простынь, за которую схватилась во сне. Ужасно! Завидую тем, кто просыпаясь пытается вспомнить, кто он. Я же пытаюсь забыть. Безрезультатно.

Очередной кошмар, яркий, безжалостный и неумолимо болезненный вызывает в теле судорогу. Голова раскалывается от боли. Ночь давно перестала быть для меня отдыхом. Почти каждый раз она жестокое испытание.

Я на пару секунд прикрываю глаза, стараясь остановить слезы, стекающие по щекам. Вижу перед собой все те лица, которые теперь тревожат меня каждую секунду: вижу заплаканное лицо Прим, сморщившееся от боли Руты, изуродованное переродками Катона, вижу пустые глаза Финника, гадкую ухмылку Сноу, вижу и много всего другого, неизменно искалеченного и страшного. И всё в багровых тонах. И всё с противным запахом розы. Цветок, которые грезиться мне в самых страшных видениях. Царапаю себя до крови, стараясь выбраться из этого ужаса. Едва ли становиться легче...

— Ты видишь их?

Голос Пита вытягивает меня, становиться спасительной соломинкой. "Призраки" отступают, но тяжесть и боль не проходит. Это теперь навсегда со мной. Искалеченная душа и безумие на ужин. Безумие, которое не способна заглушить ни одна выпивка, как бы там Хэймитч не старался.

Руки Пита напряженно обнимают меня за плечи. Его действия какие-то деревянные, неуверенные и, кажется, даются ему с трудом. Прислушиваясь к его неровному дыханию, я на несколько секунд перестаю дышать. Он с трудом контролирует себя. Что-то случилось, он тоже что-то видел во сне или это мои крики так подействовали на него? В первую секунду мне хочется дернуться, вырваться и убежать. После всех мучительных видений, мне уже не до смелости. Становиться очень страшно. Но я не двигаюсь, стараюсь вообще замереть, чтобы он смог успокоиться, чтобы его личные "демоны" отступили.

— Да, — с моих искусанных губ срывается ответ на его вопрос. Я не сдерживаю всхлип.

Его руки сильнее обнимают меня. Я знаю, что он хочет успокоить, но этот жест больше похож на желание сделать мне больно. Он борется с этим. Но легче от осознания этого не становиться. Чувствую его тяжелое дыхание, опыляющее мою шею. Внутренне сжимаюсь, кажется, я сломалась. Мне ещё никогда не было так больно и страшно. Хочется исчезнуть, раствориться и больше ничего не чувствовать.

Я боюсь. Это позорно, ужасно, но... Господи, я боюсь! И меня буквально разрывает от боли.

Не выдержав, я начинаю плакать. Вспоминаю, как холодными ночами в нашем старом доме я обнимала Прим. Она прижималась ко мне, отчаянно ища тепло. Я перебирала её волосы, если не могла заснуть, и смотрела на её ангельское личико...

Крепко сжимаю зубы, но дикий стон всё равно вырывается. Все мои ужасающие чувства спутываются в клубок, и мука, которую они приносят, сравнима с агонией. Боль, страх, ужас... я даже не могу подобрать имен всему, что я испытываю. Знаю только, что это невыносимо.

Ладонь Пита опускается на моё плечо и сжимает его. От такой дружеской поддержки могут остаться синяки. Я чувствую, как его немного трясет. Вторая рука яростно, до боли сжимает подушку в миллиметре от моей головы. Слышится звук рвущийся ткани. Напряженно вздыхаю. Стараюсь успокоиться. Если не успокоюсь я, не успокоиться и он.

Шмыгаю носом, с ненавистью к себе стараюсь отогнать все страшное. Вроде бы получается. Все так же больно, но мне удается немного собраться. Касаюсь дрожащей рукой лица Пита, он вздрагивает и замирает. Чувствую, что его начинает трясти сильнее. Поглаживаю ладонью щеку, царапаясь об щетину. Пытаюсь улыбнуться, но получается только нахмуриться. Мне все ещё страшно.

На моём плече точно останутся синяки: мужские пальцы ещё сильнее сжимают его. Это больно, но я терплю. Такая боль - пустяк, по сравнению с тем, что я испытываю в душе. Можно даже сказать, что физические неудобства отвлекают. Я почти хочу, чтобы стало ещё больнее, дабы заменить одно другим.

—Пит, — зову его, пытаясь понять, насколько хорошо он справляется с приступом.

В ответ тишина.

Я продолжаю касаться его щеки, мои пальцы незаметно перемещаются в сторону губ, почти касаясь их.

Слышу напряженный вздох Пита.

Неожиданно чувствую резкую боль и несколько секунд пытаюсь понять, что произошло. Мое боковое положение изменилось, сейчас я лежу полностью на спине, пригвожденная весом Пита, нависшего надо мной. Теперь уже обе его руки сжимают мои плечи, а сам он дышит ещё тяжелее. Кажется, в данный момент мой мальчик с хлебом с удовольствием сломал бы мою шею.

Ирония! Он спас мне жизнь, а теперь борется с желанием забрать её.

Резко дергаюсь, пытаюсь выползти из-под него. Результатом становиться новая порция боли, когда ногти Пита впиваются в мою кожу. Несколько секунд тишины, а затем он резко отпускает мое право плечо, оставляя царапины. Рука движется к шее, я испуганно сглатываю. Страх снова сковывает движения.

—Пит, — я пытаюсь воззвать к нему, — пожалуйста...

Судорожно вздыхаю.

Пальцы останавливаются у основания шеи, рядом с подбородком. Пит не сжимает мое горло, но явно борется с желанием сделать это. Его рука осторожно, неуверенно поднимается выше. Прикосновение не грубое и не нежное, но меня заставляет зажмурится. Я терплю, несмотря на страх, позволяя ему справиться с безумием и болью.

Пит медленно наклоняется, одновременно обхватывая пальцами мой подбородок. Я чувствую это и вздрагиваю. Мои глаза удивленно расширяются, но я не успеваю даже подумать, как его губы нерешительно касаются моих. Поцелуй несмелый, сдерживаемый. Сухой — такое определение проскальзывает у меня в голове. Я и не думаю отвечать на него, замерев от неожиданности и страха. Всё заканчивается через секунду.

Я смотрю в глаза Пита. Во тьме ночи в них невозможно ничего прочитать. Чувствую, как его пальцы надавливают на мой подбородок. Непроизвольно приоткрываю рот. Он снова наклоняется, на этот раз целуя значительно увереннее. Эта ласка действует на меня совсем по-другому, вызывая уже знакомые чувства. Желание. Я вновь касаюсь рукой его щеки, поглаживая, и отвечаю на поцелуй.

Перемена во мне позволяет действовать решительнее. Я чувствую, как он сильнее вдавливает меня в кровать. Поцелуй становиться более жадным. Зарываюсь руками в его волосы, притягивая к себе. Голова кружится, но все мысли отступили. Впервые за долгие время мне вдруг становиться легче. Я полностью отдаюсь во власть ощущениям, которые испытываю сейчас. И эти ощущения великолепны. Раньше наши поцелуи были нежные, этот же более грубый. Пит действует решительно, он то и дело царапает зубами мою губу. В нем все ещё идет борьба с желанием причинить мне боль. Но во мне это вызывает лишь большее желание.

Тяжелая рука отпускает мой подбородок и возвращается к основанию шеи. Пит почти сжимает моё горло, продолжая целовать мои губы. Кажется из меня вырывается хриплый стон. Я лишь сильнее вцепляюсь в его обнаженную спину, не желая отпускать. Мужские пальцы вновь ощутимо больно хватают мое плечо, и я чуть слышно вскрикиваю, прерывая поцелуй.

Выдохнув, Пит резко отпускает меня и отползает, хватаясь руками за простынь. В его взгляде горит желание, а руки дрожат. Он прикрывает глаза и пытается выравнять дыхание. Несколько секунд проходит в молчание. Но что-то заставляет его сильнее сжать кулаки.

— Спой мне, Китнисс, — неожиданная просьба.

Я смотрю на то, как он борется с собой, и неуверенно кусаю губы. Спеть? Я давно не пела, даже неуверенная в том, что смогу вспомнить хоть какую-нибудь песню. Но... я поддаюсь его желанию, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и красиво. Проходит время, и Пит успокаивается. Хоть я и не вижу, но мне кажется, что сейчас он улыбается.

Когда я останавливаюсь, тяжелого дыхания больше не слышно. Смотрю на Пита, он выглядит умиротворенным и уставшим. Возможно, он заснул. Я расслабляюсь, пытаюсь унять легкую дрожь в теле и тоже прикрываю глаза. Через несколько минут я начинаю чувствовать как сон охватывает меня.

— Ты меня любишь. Реально или нереально? — неожиданно спрашивает Пит.

Я вздрагиваю от неожиданности, глубоко вздыхаю, и, не сдерживая слез облегчения, и киваю:

— Реально.

Конец

@темы: фанфики, наши Голодные игры (конкурсы), Фанфик "Реально или нереально?"

---

[Oriella]

Название: Черное и белое.
Фандом: The Hunger games (Голодные игры).
Автор:  Oriella.
Рейтинг: G.
Категория: gen.
Жанр: драббл.
Объем: 871 слово.
Ключевые слова: платье.
Аннотация: Солгать – это вовсе не значит сделать кому-то плохо. Иногда ложь спасает. Или может спасти.
Отказ от прав: Права на серию «Голодные игры» принадлежат Сьюзен Коллинз.
Примечание: Написано на конкурс драбблов сообщества Hunger Games

Ложь для художника — это шанс открыть правду,
тогда как для политика — спрятать ее.

V значит Вендетта (фильм)

Искусственный свет софитов слепит глаза.
Он все делает каким-то ненастоящим – в реальности не бывает таких неестественно-желтых оттенков.
Желтый, который встречается в природе, будто впитал в себя энергию Солнца и яркость пушистых одуванчиков.
Прямо как тот цветок, что пять лет назад бережно сжимала в руке Китнисс.
Этот – мертвенно-холодный. Неживой.
Если бы мне зачем-то понадобилось получить такой оттенок, пришлось бы смешивать краски много часов подряд.
Как можно разбавить солнечную теплоту желтого цвета?
Взять золотистую охру, жженую сиену, желтый ультрамарин и кадмиевую желть. Щедро выдавить краски из тюбиков на палитру. Добавить к желтизне цинковых белил.
Белых, как снег за забором Двенадцатого дистрикта.
С тех пор как ограждение стали держать под током 24 часа в сутки, на этом снегу – ни следа…

Я знаю, Китнисс не хватало охоты.
Даже когда мы вернулись победителями и нас обеспечили всем необходимым, она продолжала охотиться.
Потому что ей это необходимо.
Потому что, только возвращаясь из леса с добычей, она счастливо улыбается.
А у нее все это отобрали, предложив взамен необходимость готовиться к Голодным играм. Снова.
Неравноценная замена.
Как будто вместо обеда нам подали ягоды морника, замаскированные под десерт. Подделку.
Впрочем, разве в Капитолии есть что-то истинное?

Фальшивая печаль на лицах сидящих в зале – сейчас они горюют, но вспомнят ли о тех, кто стоит на сцене, еще через год? Вспоминали бы сегодня о нас, не выиграй мы семьдесят четвертые Игры?
Сейчас толпа сходит с ума.
Народ беснуется, выкрикивает лозунги, требует перемен...
Слишком громко.
Лучше бы они выразили свой протест гробовым молчанием или вовсе покинули зал, демонстрируя, что не желают в этом участвовать.
В это я бы поверил.
А так... они просто выплеснут в криках сиюминутное настроение и отвлекутся на что-то другое.
Как одеться к очередному маскараду, например.
Или как жить теперь, когда поставки морепродуктов из Четвертого прекратились.
Память капитолийцев коротка.
Запоминают только победителей.
Побежденные уходят в забвение: будто и не было их.

Поддельные чувства – я чуть усмехаюсь, когда Финник зачитывает вслух свое стихотворение, и оно производит на половину зала ошеломляющее впечатление.
Вся эта сотня девушек – каждая из них так легко поверила, что именно она и есть его «единственная настоящая любовь»?
Не оглянувшись на 99 остальных?
Некоторые просто не замечают никого, кроме себя.

22 трибута уже прошли интервью.
Рубака во время своего очень напоминал Хеймитча – та же суровость, то же умение сказать о многом, лишь намекнув.
Не зря они поладили.
Не зря наш ментор предлагал нам его в союзники.
Жаль, что Китнисс восприняла это предложение в штыки – объединение с ним и Сидер подарило бы нам парочку лишних козырей…
Очередь Двенадцатого дистрикта.
Платье моей любимой (по традиции первой на интервью вызывают девушку. Я буду выступать уже после нее) на экранах смотрится потрясающе.
Кипенно-белый шелк. Жемчуг. Длинные рукава.
Еще более эффектным оно стало, когда по нему – стремительно, как солнечные зайчики, – побежали язычки пламени...
Я собираюсь кинуться на помощь и попробовать затушить горящее платье водой, пусть даже всех бутылок, стоящих на столах распорядителей (вдруг им захочется утолить жажду?) для этого не хватило бы.
Вспомнилась наша взаимная договоренность – если накидки на нас загорятся, непременно сорвать их друг с друга. Тогда все обошлось, но в этот раз все кажется куда серьезнее.
Платье в самом деле горит – я вижу, как от него отделяются обгоревшие лепестки шелка.
Я уже на ногах и ищу глазами ближайшую бутыль с водой.
Вместо этого натыкаюсь на взгляд Цинны, стилиста Китнисс.
Он подмигивает и, отчетливо артикулируя, шепчет одними губами:
«Так и задумано. Все в порядке»…

Китнисс кружится – и огонь разгорается сильнее.
Каждая жемчужина источает свет.
Поскольку все платье ими испещрено, отдельных жемчужин кое-где просто не видно.
Огонь уже охватил подол платья и пробирается вверх по рукавам.
Китнисс останавливается.
Теперь ее платье, еще недавно белоснежное, – угольно-черного цвета.
Белого осталось немного – только пара фрагментов.
Это не случайно.
Черно-белые рукава.
Черно-белые крылья соек-пересмешниц…
Перед Играми Хеймитч рассказал мне, какое они имеют значение для жителей угнетенных Дистриктов.
Вручая мне золотой диск с пересмешницей, он предупредил, что официальная версия, почему я его ношу – я хочу быть ближе к своей невесте, но у него есть и второе значение.
Сойки-пересмешницы – символ надежды для тех, кто пытается противостоять Капитолию.

Сейчас Китнисс предстала перед ними воплощенной в жизнь надеждой.
Едва ли капитолийские власти и президент Сноу лично будет от этого в восторге…
А после моей речи президент наверняка придет еще в большую ярость.
Я смотрю на возвышение у микрофонов и закусываю губу, еще раз убеждая себя, что то, что я собираюсь сделать – правильно.
Моя речь перед прошлыми Играми взорвала зал, но перед ней я так не терзался – потому что говорил правду.
А теперь я понимаю, что единственный шанс спасти Китнисс – солгать…
Зрители и так ее любят, но если будут думать, что она ждет ребенка – полюбят еще сильнее.
Появятся спонсоры.
Сочувствующие влюбленным из Дистрикта-12 будут из кожи вон лезть, чтобы история нашей любви не закончилась вот так, на Арене…
Если есть хоть малейший шанс, что кто-то из нас переживет Игры победителей, я хочу, чтобы он достался ей.
Если придуманный ребенок этому поможет – значит, его просто необходимо было вообразить.

И кто сказал, что вот такая, совсем не маленькая ложь – это плохо?
Обман – это не всегда что-то темное и подлое.
Правда тоже не всегда светла.
Как легкое черное платье, в которое сейчас облачена Китнисс, – не эмблема зла.
Как и лилейно-белые розы президента Сноу – совсем не добро.

@темы: фанфики, наши Голодные игры (конкурсы), Фанфик "Черное и белое"

---

[Choco_Latte]

Название: Кровь от крови моей.
Фандом: The Hunger games (Голодные игры).
Автор: Choco_Latte.
Жанр: драма, alt
Рейтинг: G.
Структура: драббл.
Объем: 916 слов.
Ключевые слова: Кровь.
Саммари: Кэтнисс приняла в своей жизни много решений, но это - самое трудное.
Отказ от прав: "The Hunger Games" belong to Suzanne Collins
От автора: идея с клятвой пришла в голову при прочтении "Outlander". Мне показалось, что "примитивный обряд" (не соглашусь с Джейми, но ладно) как ничто подошел бы в мире Голодных игр.
Примечание: Написано на конкурс драбблов сообщества Hunger Games

Кровь от крови моей

Я иду по проходу, провожаемая взглядами множества глаз. Белое платье, взятое на прокат во Втором Дистрикте, приятно шуршит при каждом шаге. Туфли-лодочки на высоком каблуке непривычны, но я стараюсь выглядеть уверенно, не выдать свою дрожь.
Зал поражает размерами, и я боюсь оглянуться, рассмотреть все великолепие убранства. Я знаю о белых атласных лентах, связавших винтажные стулья, о фуксиях и фрейзиях, украсивших стены, и разноцветных шапках пионов, заполнивших высокие вазы. Я не представляю себе количество гостей, но меня это даже не интересует. Все, о чем я волнуюсь – дойти до конца этой ковровой дорожки, в одиночестве, хотя и мечтала пройти этот путь под руку с отцом.
Но я знаю, что ждет меня в конце, и ради этого стоит перебороть себя.
Если меня и можно назвать цветущей невестой, то Пит действительно великолепен в светлом костюме-тройке, с вставленным в петлицу бутоном чайной розы. Его светлые волосы беспорядочно уложены по последней моде Панема, отчего жених кажется озорным и беспечным. Но я знаю, что у алтаря – мой Пит.
- Тебе страшно? – шепчет он, крепко сжимая мою ладонь.
- Нет, - мой ответ звучит совершенно искренне, - А ты?
- Ты же знаешь: в своих кошмарах я теряю тебя. Пока ты здесь, мне нечего бояться.
Я улыбаюсь ему, и мы оба опускаемся на колени перед алтарем.
За долгие годы новой жизни многое изменилось. Пары редко венчаются в церквях, само значение религии осталось только на страницах истории. Я не верю в Бога, Библию, судьбу и провидение. Никто не верит, проведя более семидесяти лет в рабстве. Разве Верховный Наставник мог бы такое допустить?
- Пит Ноа Мелларк, согласен ли ты взять в жены Кэтнисс Айрис Эвердин, любить и уважать ее, пока смерть не встанет между вами?
- Согласен.
Это не церковь, но тоже своего рода святилище. Место, где человек может раскрыться перед тем, в кого верит. Где может просто помолчать в одиночестве или открыть сокровенные тайны близким людям. И это лучшее место, чтобы связать две души воедино. Поэтому, когда жрец спрашивает о моем согласии, я отвечаю, не задумываясь.
- Согласна.
Он протягивает Питу серебряный ритуальный кинжал, и я покорно подставляю запястье правой руки. Алая кровь сочится из раны, и мужчина обвязывает наши руки белоснежно-белым шелком.
- Ты кровь от крови моей и плоть от плоти моей. Я боль твою разделю со своей. И душу отдам до конца своих дней.
Я вторю Питу, и слова нашей клятвы эхом раздаются в храме, словно отскакивая от стен и сливаясь в дуэте.
Муж. Так странно и непривычно. Жена. Разве я когда-нибудь этого хотела? А может быть, я всю жизнь ждала только этого момента?
Я вижу столько знакомых лиц, и все они улыбаются. Даже Гейл, до этого дня соблюдавший, казалось, молчаливый нейтралитет, сейчас обнимает меня и дарит любимые цветы.
Примула.
Я смотрю на букет, и осознание нереальности происходящего захватывает меня с головой. Я цепляюсь за руку Пита, но время все равно ускользает от меня, как вода через решето.
- Кэтнисс, с тобой все хорошо? – обеспокоенный голос звучит словно из далекого тоннеля, и я скорее догадываюсь о словах, чем различаю их.
Поднося букет к лицу, я уже знаю, что не услышу душистого, чуть сладковатого запаха цветов. Но стоит мне открыть глаза, как в своих руках я вижу белые розы – идеальные искусственные создания – и с криком отчаяния роняю подарок на пол.
- Кэтнисс! – множество рук подхватывают меня, не давая упасть, но я различаю в гуле голосов только один.
Голос, который не должен больше звучать. Человек, который умер достаточно давно, чтобы воскреснуть из мертвых. Девочка, которая снится мне каждую ночь.
- Прим?
Она такая, какой я ее запомнила. Две белокурые косы, перевязанные лентами. Легкое платье, так похожее на наряд Мадж в день Жатвы. аккуратный носик с чуть вздернутым кончиком. И широко распахнутые серые глаза - мои глаза.
- Прим…

- Кэтнисс, что ты наделала! Кэтнисс!
Я снова открываю глаза и вижу лицо Пита, исказившееся от отчаяния и боли. Его волосы все в том же хаотичном беспорядке, но вместо костюма-тройки на нем водолазка и джинсы, на щеке расплывается синяк, а счастливая улыбка, игравшая на его губах еще несколько минут назад, будто исчезла навсегда.
- Пит?
Морник. Наверное, таблетки все-таки действуют медленно, разрушая нервную систему, атакуя сознание ложными образами и картинами.
Я убила президента Коин.
Моя стрела поразила неожиданную цель, и другого выбора у меня просто не осталось. Маленькая таблетка, вшитая в рукав. Средство от боли и мучений, унижения и суда. Я сама себя обрекла. Сама вынесла приговор.
- Я видела прекрасный сон…
- Зачем? Зачем ты это сделала, глупая… - горячие слезы бегут по лицу юноши, когда он крепче прижимает меня к груди, - Кэтнисс. Боже, Кэтнисс…
- Я видела тебя, Пит. У алтаря. Ты был такой красивый, что мне хотелось плюнуть на условности и броситься к тебе на шею, - сил на улыбку у меня не осталось, поэтому я только сжимаю его ладонь настолько крепко, насколько возможно.
- Не трать попусту силы…
- Ты знаешь, что я обречена. Хорошо, что никому из нас не пришлось глотать эти таблетки раньше. Как жаль, что я уже не смогу никому рассказать об изъянах состава.
Пит молча смотрит на меня, и в его глазах я вижу свое отражение. Измученная, но счастливая девочка из Двенадцатого дистрикта, прижимающая к груди буханку белого хлеба.
Что бы я ни делала, как ни старалась далеко убежать, я все равно до самой последней минуты остаюсь той самой Кэт-нип в клетчатом платьице, с двумя косами, перехваченными ленточками в незамысловатую прическу.
Поэтому, в последний раз заглядывая в глаза, так напоминающие своим цветом небо после грозы, я улыбаюсь и еле различимо успеваю прошептать:
- Ты плоть от плоти моей. Кровь от крови моей…

@темы: фанфики, наши Голодные игры (конкурсы), фанфик "Кровь от крови моей"

---

[Choco_Latte]

HG: Allies by ~elontirien on deviantART

+1

Wait It Out by ~elontirien on deviantART

@темы: Пит Мелларк, Арт, Китнисс Эвердин

---

[Холь]

Название: Почему мы сражаемся?
Фандом: The Hunger games (Голодные игры).
Автор:  Mrs. Wyndham Pryce
Жанр: angst, mising scene
Персонажи: Пит Мелларк, Джоанна Мейсон
Рейтинг: G.
Размер: скорее все-таки мини.
Ключевые слова: боль, сон, постель.
Спойлеры: "Mocking Jay" ("Сойка-пересмешница")
Саммари: бывают разные причины, чтобы продолжать бороться. нам мало, что известно о пребывании Пита в капитолийском плену. я решила пофантазировать на эту тему
Отказ от прав: все принадлежит кому положено
Примечание: Написано на конкурс драбблов сообщества [J]Hunger Games[/J]



Боль. Страх. Они опутываю вязкой паутиной, и с каждым днем я все легче поддаюсь им. Все силы уходят на то, чтобы не забыть. Мое имя. Мою жизнь. Двенадцатый Дистрикт. Ее глаза. Глаза Кэтнисс Эвердин.

Я плохо помню нашу первую встречу. Теперь плохо. Думая о ней, я каждый раз вижу злобную девушку-дикарку. Я знаю, что она хочет причинить мне боль.

В глубине души я осознаю, что это лишь иллюзия, созданная Капитолием. Пока еще я это помню. Потому что сквозь морок проглядывает кое-что еще. Дрожащая фигурка под яблоней. Глаза, полные недоверия и робкой надежды. Неуверенный мимолетный взгляд на школьном дворе. Я знаю, где правда.

Но я также знаю, что не смогу долго сопротивляться. У меня почти не осталось сил. Свою веру я давно продал. За что? За жизнь Кэтнисс.

Я точно знаю, что она жива. И я должен говорить на интервью все эти вещи, в которые не верю, должен делать вид, что, после, меня ждет лимузин и ужин, а не новое свидание с переродками.

И, может быть, тогда Кэтнисс будет жить.

***
Иногда я забываю, за что борюсь. Кто я, зачем я здесь, что происходит. Все окутывает пелена плотного тумана. А вокруг меня лишь пустота.

Я просыпаюсь внезапно, словно кто-то повернул рубильник. Первое, что я осознаю: я не знаю, где нахожусь. Но второй вопрос оказывается куда более странным: а кто я вообще?

Меня охватывает паника, но одновременно, где-то глубоко внутри копошится какое-то глупое детское любопытство. Я сажусь на постели, которая при более тщательном изучении оказывается тощим матрацем, брошенным на некое подобие нар.

Я поднимаю глаза и понимаю, что нахожусь в клетке. Метра четыре в диаметре. Никаких удобств. Напротив, отделенная нешироким коридором, расположена такая же точно камера. И она не пустует.

Глядя на обитательницу соседней клетки, я понимаю, что помню кое-что. Вчера она была совсем другой. Она долго приставала с расспросами, кажется, даже называла мое имя… я безуспешно пытаюсь вспомнить ее слова. Но есть только бессильная ярость девушки от осознания, что я не знаю ее. И ни одного слова. Такая избирательность воспоминаний вызывает приступ головокружения, с которым я безуспешно борюсь в течение нескольких минут. Наконец, мне удается взять себя в руки, и еще некоторое время я трачу на то, чтобы вспомнить причину столь сильного ужаса.

Я вновь смотрю на свою соседку. Темные волосы спутаны, застывший взгляд буравит дальнюю стену моей камеры. Худые руки обхватывают колени. Девушка медленно раскачивается из стороны в сторону. Прислушавшись, я различаю негромкое бормотание. Девушка раз за разом произносит одно и то же слово, но я не могу разобрать какое именно.

Я качаю головой и на время забываю о странной соседке. Я сосредоточиваюсь на попытках хоть что-то вспомнить, прежде чем липкий страх окончательно опутает меня. Для начала я решаю изучить свое тело, в надежде обнаружить что-нибудь, что укажет мне, кто я.

Мои ноги, руки, лицо… Все тело покрыто мелкими порезами, ссадинами и синяками, свежими и заживающими. Я делаю вывод, что жизнь моя – далеко не предел мечтаний. Присмотревшись, я обнаруживаю также странные отметины, похожие на следы уколов или укусов насекомых. Почему-то эти отметины пугают куда сильнее, чем кровоподтеки.

Убедившись, что собственное тело ничего мне не говорит, я сосредоточиваюсь на скудных воспоминаниях. Вот я прихожу в себя в этой самой клетке. Я жутко напуган, кричу, то на девушку в соседней клетке, то, почему-то, куда-то в сторону потолка. Соседка хмурится, пытается что-то доказать, а потом вдруг тоже срывается, и вот уже мы оба орем друг на друга, не обращая внимания на двух верзил в белых мундирах, появляющихся в коридоре. После этого – пустота. А потом я просыпаюсь, не зная, кто я и где нахожусь.

Я концентрируюсь на этом белом пятне между пробуждениями. Проходит немало времени, прежде чем что-то всплывает в моей гудящей от вопросов голове. Я вспоминаю, что мне снился сон. Он был куда приятнее, чем все, что мне обычно снится. Я вдруг вспоминаю, что меня часто мучат кошмары.

Но это был не кошмар. Я видел девушку. Красивую девушку с темной косой и печальными серыми глазами. Девушка звала кого-то. Повторяла одно и то же имя, снова и снова. Мое имя.

Пит. Вот как меня зовут. А она… Кэтнисс, причина всех моих бед. Та, из-за кого я здесь.

Изнутри поднимается горячая волна гнева. Желание убить неведомую Кэтнисс. Отомстить за все. Я вскакиваю на ноги, но волна вдруг словно спотыкается обо что-то в моей груди. Я падаю обратно на матрац, а в голове яркими всполохами начинают проявляться детали моей непростой жизни.

Меня зовут Пит Мелларк. Я из Дистикта 12. Я – победитель семьдесят четвертых Голодных Игр. Я и Кэтнисс Эвердин.

На этот раз в связи с ее именем возникают совсем другие чувства. Я должен быть сильнее ради Кэтнисс. Я не должен забывать, кто держит меня здесь. Кто мучает Дистрикты. Кто сводит с ума Джоанну.

Я поднимаю голову.
- Джоанна, - мой голос звучит неожиданно громко в тишине капитолийского застенка – Это твое имя, помнишь? Джоанна Мейсон из Четвертого Дистрикта. А я Пит. Пит Мелларк. Ты знаешь меня?

Девушка поднимает на меня бессмысленный взор. Когда мы оба только попали сюда, когда еще понимали – или нам казалось, что понимаем – что происходит, Джоанна сказала мне, что у нас нет шансов выжить. Что нас обязательно постараются сломать. Но если мы будем помогать друг другу…

И я говорю:
- Мы – это все, что осталось.

- И вместе мы покажем Капитолию, как это много, – хриплым голосом отвечает Джоанна. Эти же слова она сказала мне, когда мы только оказались в этих клетках – Я помню.

Какое-то время мы молчим, стараясь заполнить пробелы в наших воспоминаниях. Нужно вспомнить как можно больше, чтобы ничего не потерялось. Я ложусь на матрац и закрываю глаза. Кусочки воспоминаний складываются в мозаику моей жизни. Родители. Братья. Запах свежего хлеба зимним утром. Улыбка Кэтнисс. Ее голос. Как она спит, сжавшись в комочек, или, напротив, разметавшись по кровати.

Я должен вспомнить невнятное бормотание пьяного Хеймитча. И насмешливый взгляд Хеймитча трезвого. Визгливый голосок добродушной, наивной Эффи Бряк. Яблоню перед пекарней. И хотя все во мне сопротивляется этому, я должен вспомнить Голодные Игры. Каждое мгновение. Каждого трибута, каждую ловушку. Каждую смерть. Всех.

Внезапно Джоанна подает голос:
- Пит? – я поворачиваю голову и выжидательно смотрю на нее. Джоанна хмурится, кусает губы. Наконец она говорит – Пообещай мне кое-что. Обещай, что не сломаешься. Не сегодня.

Она каждый раз это говорит. Я киваю.
- Только не сегодня.

***
Сознание возвращается рывками. Сначала я чувствую жесткий матрац под боком. В спину упирается острый край решетки. Должно быть, я пролежал так довольно долго, потому что всю правую сторону тела сковывает судорога.

Я пытаюсь расслабить напряженные мышцы. Потом открываю глаза, медленно, но свет тусклых светильников все равно вызывает резь и жжение. Что ж, по крайней мере, у меня все еще есть глаза.

Девушка из камеры напротив смотрит настороженно. Она не двигается и даже не моргает. Под этим изучающим взглядом я чувствую себя неуютно.

Я осторожно сажусь на постели. Кажется, все относительно цело.
- Как меня зовут? – наконец произносит девушка. Ее голос такой хриплый, что напоминает карканье.

Я хмурюсь. Только этого не хватало.
- Джоанна, как ты? – осторожно интересуюсь я – Ты не помнишь, кто ты?

Она с облегчением выдыхает и наконец прекращает буравить меня подозрительным взглядом..
- Все нормально. Ты в норме. Что там было? Опять переродки? И что они сочинили на этот раз? Про Кэтнисс? Она утопила твоего любимого щеночка? – девушка презрительно улыбается.

Я усмехаюсь в ответ, но вдруг все меняется. Я даже не успеваю понять, что произошло. В следующую секунду я бросаюсь на решетку. Глаза застилает пелена неожиданной злобы. Мое единственное устремление: вырваться из плена и убить, разорвать Кэтнисс Эвердин за все, что она сделала. За всех, чьи жизни разрушила. Всех, кого убила.

Я знаю, что она – настоящее чудовище. Такие существа не должны ходить по земле. Я должен убить ее. Немедленно.

Когда приступ ненависти слегка утихает, я начинаю ощущать физическую боль. Много боли. Горло саднит так, словно я вопил без продыху несколько часов. Руки сбиты в кровь. Я сижу, прислонившись спиной к решетке, и пытаюсь отдышаться, каждое движение отзывается болью во всем теле.

Сложно сказать, сколько проходит времени, прежде чем я нахожу в себе силы поднять голову. Джоанна смотрит на меня со смесью ужаса и жалости.
- Минус один – тихо говорит она – Все не так. Тебе ведь есть ради кого бороться. А я давно никому не нужна.

Я смотрю на нее с недоумением – к чему это она? И тут в голове звучит мой собственный голос: «Ты нужна родным, Кэтнисс. А я никому не нужен». И голос Кэтнисс, полный тревоги и решимости: «Мне. Ты нужен мне»

На какую-то секунду мне становится легко. Я почти счастлив, как бы глупо это не звучало. Но это чувство скоро сменяется другим.

Теперь я знаю, что должен выбраться. Я должен выбраться, чтобы найти Кэтнисс.

А потом я убью ее. Раньше, чем она попытается уничтожить меня.

@темы: фанфики, наши Голодные игры (конкурсы), фанфик "Почему мы сражаемся?"

---

[~TRISTIA~]

“It was all for the Games,” Peeta says. “How you acted.”

“Not all of it,” I say, tightly holding onto my flowers.

“Then how much? No, forget that. I guess the real question is what’s going to be left when we get home?” he says.

“I don’t know. The closer we get to District Twelve, the more confused I get,” I say. He waits, for further explanation, but none’s forthcoming.

“Well, let me know when you work it out,” he says, and the pain in his voice is palpable.

(via fuckyeahpeetakatniss)

@темы: Арт

---

[~TRISTIA~]

Очень интересная и приятная интерпретация песни

@темы: музыка

---

[Choco_Latte]

Название: На перекрестке миров.
Фандом: The Hunger games (Голодные игры).
Автор: Choco_Latte.
Жанр: драма.
Рейтинг: G.
Структура: драббл.
Объем: 1 834 слова.
Ключевые слова: Интервью, Ветер.
Саммари: Вторые Голодные игры объявлены открытыми. Но борьба ведется не только на арене. Только ли Кэтнисс Эвердин имеет права на сердце Гейла?
Отказ от прав: "The Hunger Games" belong to Suzanne Collins
Примечание: Написано на конкурс драбблов сообщества Hunger Games

На перекрестке миров

Холодное лезвие охотничьего ножа быстро, как сама смерть. Оно разит свою цель не задумываясь, подчиняясь не движению – мысли хозяина. Оно не знает пощады к врагам и сострадания к друзьям, видя перед собой не человека – мишень.
Движения охотника бесхитростны. Они плавны, грациозны и бесшумны, в них нет запутанной логики и четкого алгоритма. Настоящая охота – это танец, где партию ведет сильнейший. Схватка ловкости и скорости, безудержного пламени и умиротворенной воды, горячего сердца и холодного расчета.
Давно, слишком давно, отец учил его слышать и понимать звуки леса, растворяться в нем, отдавая сердце и душу чистому небу над головой и мягкой земле под ногами. Становиться частью единого целого, чтобы потом забрать у природы любимое дитя.
Но зачем ему теперь эти знания?
Клинок врезается в кору, оставляя глубокие раны в мощном стволе. Удар. Еще удар. Каждое движение, словно повторение его собственной боли.
- Чертов Меллак.
Юноша бьет изо всех сил, стараясь заглушить ревность жестокостью.
- Чертово интервью.
Каждый новый бросок мощнее и быстрее предыдущего. Обогнать самого себя, не оставить мыслям шанса.
- Чертовы игры.
Но разве можно спрятаться от себя? Как погасить огонь в груди, вспыхивающий каждый раз, когда он видит их вместе? Как смириться с улыбками, что она дарит другому, с поцелуями, которые срывает с чужих губ?
- Чертова Кэтнисс.
- Гейл?
Приятный высокий голос врывается в его мир, неожиданно разрушая клетку тишины, сплетенную за долгие дни одиночества. Не отдавая себе отчета, Гейл делает выпад, рассекая ножом воздух. Металл сверкает на солнце, окрашенный в цвет рубинов и спелого граната. Он пробовал этот фрукт лишь однажды, когда Кэтнисс вернулась из тура победителей с полными корзинами провианта в руках. Кисло-сладкие горошины оставили вяжущее ощущение на языке и окрасили ладони ярко-алой краской. Той же, что стекает по рассеченному рукаву девушки, в безмолвном ужасе заслонившей лицо руками.
- Мадж? Какого черта ты здесь забыла?!
- То же самое я хочу спросить и у тебя, Хоторн! Тебя мало пороли? Соскучился по плетям?
В глазах Мадж Андерси нет страха, только недоумение и вызов. Она расправляет спину, не смотря на боль в предплечье, и гордо поднимает подбородок.
Гейлу эта девушка всегда казалась лишней частью пейзажа своего замкнутого мирка. У нее были дорогие платья, от нее пахло корицей и мускатным орехом. Богатая речь выдавала хорошее образование, а способность держаться в обществе – вкус и безупречные манеры. Но не это бесило Гейла больше всего: «городских» девушек он повидал немало. Но в Мадж было то, что никак не вязалось с образом напыщенной и высокомерной дочери мэра.
С ней так же легко, как с Кэтнисс. И в то же время настолько же сложно, как с пришельцем с другой планеты.
- Полагаю, надо сказать спасибо твоему отцу за узор из белых шрамов на моей спине.
- Отец не имеет к этому никакого отношения, - ухоженные ладони сжимаются в кулаки, заставляя кровь ускорить свой бег, - Он всегда был против наказаний. И он прекрасно понимает, как важна для всех охота. То, что происходит – прихоть Капитолия.
- А наш мэр, должно быть, к Капитолию никакого отношения не имеет? – тень недоброй усмешки пробегает по губам юноши, но уже через мгновение его лицо принимает все то же безразличное выражение, что и всегда. Разве что в глазах бушует злость.
Мадж подается вперед, готовясь что-то ответить, но тут же одергивает себя и устало закрывает глаза. Ее светлые волосы свободно падают на плечи, хотя бы на малую толику стирая грань между ее миром и миром Гейла, в котором нет места дорогим щеткам для волос и модным укладкам.
- Все не должно быть так… - шепчет девушка, закрывая лицо ладонями, и бессильно опускается на траву, - Это так глупо, жестоко и неправильно…
- Мадж?
Злость уступает место смятению, негодование – нерешительности, а чувство уязвленной гордости – сомнению. Но помимо этого появляется нечто другое: желание защитить, успокоить, дотронуться до этой красивой инопланетянки, так похожей на него, и прошептать на ухо слова, что в детстве говорила ему мама, когда невозможно было уснуть из-за мучивших Гейла кошмаров.
- Мадж, - юноша присаживается на корточки рядом с девушкой, - Твоя рука… Прости, я не хотел сделать тебе больно. Просто ты подкралась слишком бесшумно и неожиданно. Рану нужно перевязать, - он достает из кармана куртки застиранный платок и, впервые за долгое время, улыбается, - Конечно, он выглядит не так хорошо, как твои варежки, но, по крайней мере, он чистый.
- Ты их хотя бы иногда носишь? – Мадж протягивает Хоторну раненую руку, - Зима выдалась довольно холодной, да и весна жарой не блещет.
- Ммм… По правде говоря, я их выбросил в озеро.
- Лучше бы ты сказал, что продал их в Котле, - девушка хмурится, но обиды не показывает, - Впрочем, я так и думала: ты довольно предсказуем, Гейл.
- Лучше бы ты сказала, что я тебе должен процент от продажи, - парирует парень, и на его лице снова играет искренняя улыбка, - Если не будешь резко дергаться, повязка продержится достаточно долго. По крайней мере, до дома доберешься без приключений.
- Спасибо.
Преодоленный, казалось, барьер снова возникает между ними. Она боится показаться еще хуже, чем он ее видит, он – чем есть на самом деле.
- Почему ты здесь, Мадж?
- Я следила за тобой.
- Странное времяпрепровождение для такой девушки, как ты.
- Ты еще многого обо мне не знаешь, Гейл Хоторн.
- Могу ответить тебе тем же, Мадж Андерси.
Шутливая официальность диалога ослабляет напряженность, образовавшуюся между ними с самой первой минуты встречи в лесу. Каждый из молодых людей немного расслабляется, пытаясь доверять другому.
Здоровой рукой Мадж проводит по мягкому ковру молодой травы. Мокрая после дождя, она оставляет на ладони девушки зеленоватые разводы, приятно щекоча кожу.
Не смотря на погоду, земля теплая. Да и что значит для нее весенняя прохлада теперь, когда она, наконец, освободилась от гнета белой шубы, согревавшей ее в самые холодные дни января?
- Без охотников многие люди в городе давно умерли бы от голода. Это все знают, все благодарны тебе, Кэтнисс и другим смельчакам.
- Ты всегда все приукрашиваешь, Мадж? – кровь снова вскипает в жилах юноши, - Мы и так умираем от голода. Если ты наедаешься досыта, то это еще не значит, что то же самое происходит в других домах.
- Ты попрекаешь меня куском хлеба? Моей вины в том, что я живу лучше, чем ты, нет. И я не стану жаловаться и причитать, будто готова поменяться с тобой местами. Так уж вышло. Но не думай, что если я не голодаю, то и проблем у меня нет. И у моего отца.
Девушка с силой дергает длинную травинку, вырывая ее с корнем из земли. Она знает, что не сможет объяснить Гейлу все. Что не выдаст чужие тайны, не расскажет о заговоре дистриктов. А без этого он не поймет, не сможет простить ей сам факт ее существования, на первый взгляд, более благополучного и спокойного, чем его.
- Мой отец против власти Капитолия, но он не может открыто об этом сказать, потому что боится. За людей, что живут здесь, за меня и маму, за своих друзей и всех, с кем каждый день сталкивается на улице. Но ты же не хочешь вникать, тебе кажется, что у мэра нет особых забот. Что только твои проблемы чего-то стоят. Но разница в том, что ты каждый день рискуешь только собой, а он – всем Дистриктом.
- Ты забрела в лес для того, чтобы прочитать мне лекцию о пользе мэров?
- Я уже сказала - я следила за тобой.
- Зачем?
- Мне казалось, что ты умнее. Да и стало любопытно, ради чего Гейл Хоторн снова нарушит границу. Оказалось, из-за нелюбви к деревьям.
- Тебя не должно волновать, как я провожу свободное время. Тебя вообще моя жизнь не касается, - парень резко поднимается на ноги, собираясь дать понять, что разговор окончен, но следующие слова Мадж приковывают его к месту.
- Кэтнисс бы этого не одобрила.
- Ты понятия не имеешь, что она сказала бы. Кэтнисс всегда любила рисковать.
- Значит, ты ее совсем не знаешь, если думаешь, что она позволила бы тебе теперь прыгать по деревьям, изображая из себя орангутанга. Разве ты не понимаешь, что для Кэтнисс существуют только четверо в этом мире: Прим, мама, Пит и ты? Она сделала бы все, чтобы уберечь тебя здесь, точно так же, как сделает что угодно, чтобы Пит остался в живых на арене.
Мадж тоже поднимается на ноги, аккуратно поддерживая левую руку. Гейл намного выше, безусловно, сильнее, но такой же упрямый, как она. Поэтому в ее глазах нет страха, когда крепкая рука сжимает ее плечо и взгляд карих глаз пронзает девушку насквозь.
- Думаешь, ты самая умная, Андерси? Думаешь, зришь в корень и понимаешь суть вещей? – Гейл говорит тихо, но каждое его слово словно вырезается в сознании; обида и злость, горящие в его глазах, причиняют боль, а обжигающее дыхание заставляет ее сердце биться сильнее, - Что ты вообще знаешь обо мне и Кэтнисс? Ты, холеная девица, всегда наедавшаяся досыта и получавшая все, что только пожелаешь. Между тобой и нами слишком большая пропасть. Мы из разных миров, Мадж, и эти миры не соприкасаются. И если ты думаешь, что можешь судить о ее решениях…
- Отпусти ее.
- Что? – фраза, остановившая его монолог, выбивает Гейла из колеи.
- Кэтнисс. Ты должен ее отпустить.
- Я никогда и не держал ее.
- Но она держит тебя. И ты понимаешь, что я права. И знаешь, что твои глаза не лгут, когда видишь ее вместе с Питом. Поэтому ты злишься, поэтому ты вымещаешь свою злость здесь, в лесу, рискуешь жизнью, пытаясь убежать от себя. Но ты знаешь, что для Кэтнисс никогда не станешь кем-то большим, чем лучший друг. А если и станешь, между вами всегда будет стоять сын пекаря Мелларка. И это тебя бесит.
- Ты… - хватка ослабевает, но теперь уже ладонь Мадж крепко держит руку Гейла.
- Конечно, слышала. И я могу понять, почему тебе больно. Но Пит любит Кэтнисс, и она готова ответить ему взаимностью. Вопрос только, действительно ли ты испытываешь к ней то же, что и мальчик из семьи пекаря, или просто выдумал эту любовь? Да и готов ли ты любить настоящую Кэтнисс, а не образ, который сам себе нарисовал?
И прежде чем он успевает что-то ей ответить, Мадж притягивает юношу к себе, и ее губы, теплые и мягкие, касаются его губ. В этом поцелуе нет страсти, но нет и отчаяния. Он робок, но взаимен, и становится открытием для каждого из них.
Мадж не целовала никого прежде, а Гейл слишком хорошо помнил поцелуй Кэтнисс. Но эта девушка, вся словно сотканная из воздуха и света, с волосами цвета спелой пшеницы и глазами, так напоминающими осеннее небо, ворвалась в его мир, своим легким поцелуем стерев все несуществующие границы всех воображаемых миров.
- Мадж…
- Отпусти ее, - шепчет девушка, крепче сжимая ладонь Гейла, - Может быть, тогда ты заметишь кого-нибудь еще...

Ветер играет с кронами деревьев, словно опытный дирижер руководя лесным оркестром. Эти звуки не торжественны, они не могут повести за собой в сражение и стать гимном для свободной республики. Но эта музыка – все, что есть настоящего у Двенадцатого Дистрикта.
Холодное лезвие охотничьего ножа быстро, как сама смерть. Но когда оно врезается в широкий ствол в последний раз, лицо юноши на мгновение освещает улыбка.
- И с какой только планеты ты на меня свалилась, Мадж Андерси?
И в этот момент его мир, во всех отношениях несовершенный, наполняется запахом корицы, мускатного ореха и солнца, запутавшегося в золотистых волосах.

@темы: фанфики, наши Голодные игры (конкурсы), фанфик "На перекрестке миров"

---

[~TRISTIA~]

Требуются баннеры для сайта

Нашему сайту требуются разные баннеры размеры 18*31, 468*60 и других размеров.
Принимаем все работы, которые предложите!
Будем рады как обычным, так и анимированным. Формат любой.
Они будут все вывешены на странице с баннерами!.
Главное условие, чтобы стояло наше название (HGAMES) или адрес hgames.ucoz.ru
Будем очень признательны!

запись создана: 05.12.2010 в 13:28

@темы: Капитолий (администрация)

---

[~TRISTIA~]

Трилогия "Голодные игры" Сьюзен Коллинз заставила потесниться на книжных прилавках сами "Сумерки". А это дорогого стоит! В этом году вышел заключительный роман трилогии, "Сойка-пересмешница", а героев мира Панем, главное развлечение в котором - "гладиаторские" Голодные игры, ждет экранная жизнь.

http://www.spletnik.ru/

@темы: фото-сканы, книга "голодные игры"

---

На конкурс драбблов

[Oriella]

Название: Rising of the storm.
Автор: Oriella.
Фандом: Hunger Games.
Рейтинг: G.
Категория: gen.
Жанр: драббл.
Объем: 964 слова.
Ключевые слова: гроза, поцелуй.
Время действия: "Голодные игры", 1 книга, часть «Победитель».
Аннотация: Что может обогреть дрожащего от холода? Только тепло другого человека рядом... И еще воспоминания.
Примечание: когда я писала этот фик, я ставила перед собой задачу — представить, как Пит воспринимал те несколько дней, вынужденно проведенных в пещере на берегу, и максимально точно это изобразить.
Надеюсь, у меня получилось.

Пришествие шторма

Wild were the winds that came
In the thunder and the rain
Nothing ever could contain
The rising of the storm...
Storm (Blackmore's Night)

Тяжелые капли падают на пол пещеры.
Не знаю, сколько еще продлится гроза. Судя по тому, какими оглушительными: настолько, что кажется – сейчас небо расколется и его обломки посыплются нам на головы, за последний час стали раскаты грома, закончится она нескоро.
Впрочем, я этому только рад.
Навес из пленки, который я соорудил от нечего делать, – Китнисс тогда еще не пришла в себя, а все, чем я мог помочь, я уже сделал: забинтовал ей голову и снял насквозь пропитанную кровью одежду – хорошо защищает от дождя, и пока мы находимся в этой пещере, нам вряд ли что-то угрожает.
Здесь нам не причинят вреда садистские фантазии распорядителей. Они могут запускать свою машину с молниями, громом, огненными всполохами на полную катушку, но самое страшное, что может случиться, – струйки воды с потолка станут немного толще...
Крыша у пещеры еще крепкая, несмотря на пару трещин в ней. Она выдержала бы не одну такую искусственную грозу.


Катона с Цепом нам тоже опасаться не стоит. Это буйство стихии – подарок от устроителей специально для них, так что они сейчас, скорее всего, ищут, где спрятаться, и у них нет времени на то, чтобы думать о нападении.
Китнисс уверена, что у них не было укрытия до того, как начался дождь, и я с ней согласен. Я ни разу не встречался с Цепом после начала Игр, но видел поле, которое он выбрал своей территорией, и там не было ничего, кроме моря трав. Самых разных.
Там не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего нашу пещеру.
Что же до Катона – мое недолгое пребывание в рядах профи помогло мне составить кое-какое представление о нем. В первые дни Игр он ни разу не задумался о том, что будет, если пойдет дождь, и никакой защиты на этот счет у профи не было.
Дождя просто не должно было быть, потому что его не было в планах у Катона…
Наверняка первые капли застали его врасплох – то, что он единственным из профи остался в живых, вряд ли сделало его более предусмотрительным.
Скорее уж более растерянным. Более мстительным. Прибавило ярости и желания всех нас поубивать.
Однако когда на улице хлещет такой ливень, одного желания мало.

Я морщусь – в ноге опять стрельнула боль.
Китнисс спит, и я могу позволить себе поморщиться. Если б не спала – я бы этого не сделал.
Для нее я уже полностью здоров – сейчас мы должны заботиться о ней и о ее ране.
Полученной, кстати, благодаря мне. Когда она меня спасала.
Это было безрассудством. Я не хотел, чтобы она совалась в ловушку у Рога.
Однако теперь ругать ее за это бессмысленно.
Все это уже в прошлом. Ни к чему его ворошить.

Сейчас я просто благодарен – не знаю кому, уж точно не капитолийцам – за несколько дней покоя.
За возможность хоть немного отдохнуть и восстановиться.
За наше и только наше убежище.
За эту пещеру, с которой связано столько воспоминаний.
Здесь я впервые понял, что наконец-то не должен никуда бежать – заключать ненужные союзы, уводить профи подальше от леса… делать все возможное, чтобы последней выжившей, победительницей стала Китнисс.
Здесь и сейчас у нас и так все в порядке.
Мы живы и относительно здоровы, струйки дождя, стекающие с крыши – не самое страшное в жизни, а от холода у нас есть спальный мешок.
В него можно забиться сразу вдвоем и согреть друг друга своим теплом.
Это гораздо больше того, о чем я мог мечтать… до Жатвы.

Пару часов назад Китнисс сказала, что если завтра дождь перестанет, она найдет нам место высоко на дереве, но этого я не хочу.
Не хочется покидать пещеру и переносить спальник на ветку.
Китнисс всегда лазила по деревьям как белка, а я пробовал это всего раз или два в жизни и не могу сказать, что добился выдающихся успехов.
Наверное, стоило научиться этому раньше.
Сейчас, с такой ногой познавать премудрости верхолазанья несколько поздновато…
Кроме того, взбираясь на дерево, я всегда чувствовал себя неуютно.
Не могу даже представить, как можно спать, когда до земли – сотни ярдов, а ветка, на которой мы удобно разместились, трещит и похрустывает, будто вот-вот сломается.

Так что пусть дождь не кончается.
Пока сплошная стена ливня отделяет нас от мира, мы можем надеяться, что все будет хорошо.
Нам не придется никого убивать – остальные трибуты сами как-нибудь ликвидируются, а мы поедем домой.
Мы отобьемся от всякого нападения – любой, кто решится к нам приблизиться, обнаружит себя прежде, чем сообразит, что здесь кто-то есть.
И нам не придется бросать нашу пещеру еще несколько дней.
Пещеру, в которой мы впервые поцеловались.
По-настоящему.
Китнисс целовала меня и раньше – те, первые поцелуи оставляли забавное ощущение.
Мир пылал – и ее горячие губы делали его еще горячее, подбрасывали еще углей в печь, раскаляющую все окружающее.
Мир кружился – и от прикосновения ее губ его вращение ускорялось…
Потом были другие моменты близости.
Мы поменялись местами – лекарство, присланное Хеймитчем, помогло, и за Китнисс пришлось ухаживать уже мне…
Я целовал ее тогда – чтобы показать, что она не одна, что ее есть кому защитить, что домой она обязательно вернется, но не думал о самом поцелуе…
В голове просто стучало – постарайся не сделать ей больно…
Третий поцелуй словно отворил какую-то дверь, которая до того была заколочена крепкими досками.
Шум дождя отступил на задний план. Перестал иметь значение и оттого затих.
Непогода, бушующая снаружи, кажется сейчас мелкой и малозначительной.
Младшей сестрой той грозы, которая бесновалась сейчас в моем сердце.
Интересно, Китнисс тоже ощутила это?
А вдруг нет, что тогда?
Я усилием воли разрываю поцелуй и ровным голосом говорю:
«Кажется, у тебя опять кровь. Иди ложись. И вообще уже пора спать».

На ее повязке проступают кровавые пятна, но дело не только в этом.
Я просто хочу убедиться, что этот последний поцелуй и для нее был особенным.
Сделать это можно, только внимательно вглядевшись в ее лицо.
На нем и впрямь отражается сожаление?
Она расстроена, что поцелуй прервался?
А может, мне просто слишком хочется, чтоб так и было?

@темы: фанфики, наши Голодные игры (конкурсы), фанфик "Пришествие шторма"

---

[~TRISTIA~]

Музыкальная тема этой недели: Мне все равно ,что ты говорила так давно




i don't care what u said so long ago
the double and the same one
it don't move what the .. save anyone

..

Вопрос: Понравилось.

1. да.		3	(100%)
Всего:		3

@темы: музыка

---

[~TRISTIA~]

Тик-так, тик-так.
– Да, мы знаем. Тик-так. Гайка в шоке.
(ИВП)

@темы: цитаты, книга "и вспыхнет пламя"

---

[~TRISTIA~]

Artwork by Bleunite

@темы: Арт

---

[~TRISTIA~]

Потрясающий фан-постер.
by @paintedinblues.

большой размер

@темы: коллажи, обои, баннеры, Арт

---

Mod-post

[~TRISTIA~]

1. Голосуем за нас!





кликаем на кнопку , находим нас, кликаем на наше сообщество.



Кликаем сюда: Rate and Review This Site
Ставим
И жмем на кнопку внизу.



просто кликаем сразу же на кнопку в открывшемся окне.

2. Сообщество так же ищет спонсоров для оплаты ЦСС.

3. Не забываем,что у нас есть свой твиттер, через который вы будете в курсе происходящих новостей

@HGAMESDIARY:

запись создана: 11.11.2010 в 11:11

@темы: Капитолий (администрация)