Последняя битва: С ''Mockingjay" на подходе.
Сьюзан Коллинз сравнивает Китнесс и Капитолий
Сьюзан Коллинз сравнивает Китнесс и Капитолий
автор интервью Rick Margolis
автор перевода rusalk@
все права на перевод принадлежат ей
публикация данной статьи на других ресурсах только с ее разрешения
е-mail: rusalk@bk.ru
перевод сделан для сообщ. HUNGER GAMES
1 августа 2010
Ожидание убивает нас. С тех пор как Китнесс Эвердин, мечащая стрелы героиня трилогии "Голодных игр" Сьюзан Коллинз, была вырвана из лап жестокого правительства, мы не можем перестать думать о темпераментной 16-летней уроженке Дистрикта-12. Какого рода ужасы поджидают ее? Сможет ли она провести успешное восстание против технологически превосходящего Капитолия? И что будет с двумя ее поклонниками - Гейлом, давним приятелем по охоте, и Питом Мелларком, самоотверженным сыном пекаря? Кого из них она, наконец, выберет? Вопросы бесконечны.
К счастью для нас, мы полагали, что если проведем интервью с Коллинз, получим предварительный экземпляр Mockingjay, заключительной книги серии бестселлеров. Но вскоре мы обнаружили, что Scholastic забыл упомянуть одну важную вещь: на Mockingjay наложен запрет, и никаких исключений, никаких, сэр! Поэтому, как мы ни умоляли, мы не смогли уговорить издателя отправить нам копию до даты национальной премьеры - 24 августа. И что еще хуже, мы сильно подозревали, что Коллинз не сможет рассказать слишком много о новой книге. И внезапно интервью показалось уже не такой отличной идеей.
читать дальшеНо потом мы вернулись мыслями к нашей первой встрече с писательницей из Коннектикута. Это был август 2008, и хотя «Голодные Игры» не будут опубликованы еще месяц, уже тонна шума от блоггеров и критиков. Даже критики взрослых книг оказались вовлечены, в том числе автор Стивен Кинг, который сказал, что был не в состоянии отложить книгу. Казалось, Коллинз, давний сценарист детских шоу для ТВ, таких как «Wow! Wow! Wubbzy!», и автор 5-ти частей "Хроник подземелий", имела хитовый материал на руках. И когда мы, наконец, побыли с ней, она оказалась необыкновенно располагающим к себе человеком: вдумчивая, обаятельная и удивительно смешная. И именно это, в конечном счете, убедило нас в необходимости сделать это интервью.
Мы подумали: а что, черт возьми? Даже если Коллинз не сможет говорить о ее предстоящем блокбастере, у нее обязательно найдутся какие-нибудь откровения о книгах и героях. И кто знает? Может быть, просто может быть, она позволит чему-то проскользнуть и о третьей книге...
– Мы странная парочка. Я не читал книгу, а Вы не можете говорить о ней.
- Я говорила своему мужу: "Что я скажу? Они не позволят ему прочитать книгу. И ты же знаешь, она не вышла еще. А фильм [Студия Lionsgate приобрела права на экранизацию «Голодных игр» в 2009 г.] на таком раннем этапе – еще даже не был дан зеленый свет; у меня нет ничего, о чем я могу говорить. Что мне сказать о книге?" И Кэп сказал: "Скажи ему, что она голубая." [Смеется] Итак, она голубая.
– Этот оттенок был выбран специально?
– Я не могу сказать ничего конкретного о книге. Но я могу сказать, что я чувствую, что это история, к которой я вела. Я планировала весь рассказ, как трилогию, и тематически это то место, куда я направлялась во всех трех книгах. Я действительно надеюсь, что это расскажет читателям именно то, что заставит их думать и чувствовать то, что мне представлялось. И я действительно с нетерпением жду общения с теми людьми, кто уже прочитает всю трилогию. Там очень много того, что я не в состоянии обсуждать, поскольку это будет слишком предупреждать конец.
– Раз уж предстоящая книга называется «Сойка-пересмешница», Вы не могли бы объяснить происхождение этого вида?
– Разумеется.
Вернемся в Панем, в темные времена, которые были 75 лет назад, когда в стране происходили акты восстания, и в Капитолии создали специальных птиц в лаборатории и назвали пересмешниками. Это были маленькие черные птицы с гребешком. Но они были генетически спроектированы так, что могли «записывать» то, что слышали. Они были отправлены в лесистые районы, где жили повстанцы, и «записывали» их разговоры. А потом прилетали домой и «рассказывали» все, что слышали.
Но повстанцы поняли, что происходит, и начали наговаривать пересмешникам ложную информацию. И в какой-то момент Капитолий все понял и отпустил пересмешников в дикую природу, думая, что те там погибнут. Но вместо этого те скрестились с женскими особями соек, и появился совершенно новый вид – сойки-пересмешницы.
В настоящее время важной особенностью соек-пересмешниц является то, что они никогда не должны были существовать. Они не были частью плана Капитолия. Так что это существа, которые Капитолий никогда не хотел иметь, но так случилось, что они выжили, и они существуют. Они произвели потомство, и теперь сойки-пересмешницы повсюду.
– Какое это имеет отношение к Китнесс?
– Символически, я полагаю, Китнесс что-то вроде сойки-пересмешницы сама по себе. Она девушка, которой никогда не должно было существовать. И причина, почему она существует, - это то, что она происходит из Дистрикта-12, который является своего рода посмешищем всех 12-ти дистриктов. Капитолийской власти там почти нет. Охраны значительно меньше. Миротворцы, которые олицетворяют власть, до сих пор являются законом, и они представляют опасность, но они смешались с населением в Дистрикта-12 больше, чем в любом другом дистрикте. А также такие вещи, как забор, который окружает 12-ый, не электрифицированный полный рабочий день.
Из-за этих упущений в сфере безопасности и из-за того, что Капитолий думает, что 12-ый никогда не будет угрозой, потому что он маленький и бедный, они создают среду, в которой Китнесс развивается, в которой она создается - эта девушка, которая перелезает эти неэлектрифицированные заборы и учится быть охотницей. Но не только это; она еще и выжившая, а вместе с этим идет степень самостоятельного мышления, что является необычным в дистриктах.
Со времени ее прибытия на арену в первой книге, не только подготовленной, как кто-то, кто может постоять за себя в этих условиях, а с тех пор, как она получает лук и стрелы – и быть опасной; так что она тоже кто-то, кто уже думает нестандартно, потому что они просто не обратили внимание на Дистрикт-12. Так что и в этом отношении Китнесс – сойка-пересмешница. Она является тем, что не должно было быть создано, на что Капитолий никогда не расчитывал. Это как с теми же пересмешниками - Капитолий подумал: "Мы не должны беспокоиться о них", также по их мнению: "Нам не нужно беспокоиться о Дистрикте-12". Но новые существа эволюционировали, и появилась сойка-пересмешница, и появилась Китнесс.
– Интереснейший анализ.
– Ну, все, что я рассказала вам о Китнесс, в действительности никогда не выражалось в книгах. Не думаю, что кто-нибудь говорил то, что я только что сказала. Я просто рассказала вам о символической параллели. Зато теперь у вас есть хоть что-то для вашей статьи.
– Слава богу!
– Слава богу! Итак, что дальше?
– Это не имеет большого значения, но мне интересно: почему президент Сноу пахнет, как кровь?
Ой, я не могу вам этого сказать. [Смеется] Я вижу, что вы пытаетесь делать. Вы будете приставать ко мне, т.к. у вас есть список вопросов по третьей книге, на которые вам надо выпытать ответы.
– Кто, я?
– Вы думаете, я имею возможность ответить?
– На самом деле, все интервью тщательно вело именно к этому вопросу.
– [Смеется] Ну я правда не могу вам сказать. Но вы правы. Ответ будет в третьей книге. Я объясню это, ОК? Это может стать вашим заголовком.
– Это будет сенсацией для SLJ?* (*School Library Journal
(сайт, на котором это интервью)
– Да. [Смеется]
– Я только что перечитал первые две книги "Голодных игр", и это потрясающая история. Но что действительно поразило меня – это то, как хорошо она была написана.
– О, благодарю вас. Я не очень объективна об этом. Вы знаете, у меня большой опыт в написании сценариев, но я все еще чувствую себя новичком для книжных сцен и написания прозы. Проза полна многими проблемами и неисследованными территориями для меня, потому что я пришла к этому довольно поздно в моей жизни. Может быть, так чувствует каждый, и даже те, кто пришел в прозу с самого начала. Но для меня так много совершенно нового и ощущений вроде "Как я смогу это сделать?". Я имею в виду, я написала 5 частей "Хроник" и теперь три книги с Китнесс, но ни в одной серии я не могла даже оставить героя. Я никогда не делала несколько голосов или точек зрения. Еще столько всего, чему я могу научиться.
– Проще писать диалоги, чем описательный текст?
– О, да. Я делала сценарии в течение 27 лет, а книги около 10 лет. Мне кажется, я начала первую книгу «Gregor the Overlander», когда мне было 38. Я все делала на основе диалогов и экшена. И все шло отлично - это все равно, что ремарки. Но когда я приступила к описательному отрывку, это было все равно, что прыгнуть в омут. Помню, там был момент на раннем этапе, когда Грегор шел через завесу мотыльков и впервые смотрел на подземный город Регалии. И там шла описательная сцена города. Потребовалось много времени, чтобы это написать! Потом я вернулась к этому месту и взглянула. Это всего лишь пара абзацев. Это убило меня. Это заняло вечность!
– Вам по-прежнему приходиться прилагать усилия, чтобы писать эти сцены?
– Со временем стало немного легче. Сценарии по существу - диалоги и ремарки. А затем вы полагаетесь на режиссера, актеров, декораторов, чтобы привнести все физические и эмоциональные детали в историю. Но в книге все зависит только от вас. Я понимала, что никакой декоратор не собирается вмешаться и позаботиться об описательные местах для меня, поэтому я должна написать их сама.
Но вот интересная вещь о написании книг, в отличие от сценария: никаких бюджетных ограничений. Никто никогда не скажет вам, что они не могут позволить себе построить декорации или отправиться в определенное место или делать спецэффекты, и из-за этого вы не можете написать сцену, которая в вашем сознании, где вы в Африке, там идут стада животных, а затем, в конечном счете, получается только один жираф и один лев. [Смеется] Это случилось со мной один раз в мультипликации. Мне сказали что-то вроде: "Сьюзан, это не "Король-лев". А я типа: "Я знаю, я знаю, просто у меня была такая картинка в голове... "
– Более серьезный вопрос: ваши последние восемь романов касались влияния войны и насилия на детей. Почему Вы так одержимы этой темой?
– Это, несомненно, имеет отношение к моему детству. Мой отец служил в воздушных войсках. Он был в военно-воздушных силах около 30 лет. Он также был ветераном Вьетнама. Он был там год, когда мне было шесть. Помимо этого, он был доктором политических наук, военным специалистом и историком, он был очень образованным человеком. И он чувствовал, что это было частью его ответственности, чтобы научить нас, своих детей, об истории и войне. Когда я вспоминаю, в центре всего этого был вопрос того, что делает необходимой войну - в какой момент это оправданно и неизбежно?
– Подождите-ка, правильно ли я понял? Вы были маленьким ребенком, а отец обсуждал философское значение войны с вами и вашими братьями и сестрами?
– Именно так! Одно из моих самых ранних воспоминаний – мы в Вест-Пойнте смотрим тренировки курсантов на поле. Если вы пошли на поле битвы с моим отцом, вы бы слышали, что привело к битве. Вы бы слышали о войне. Вы бы видели бой, воспроизведенный для вас, я имею в виду, в устной форме, а затем выпадение из боя.
И, будучи на войне сам, и происходивший из семьи, в которой брат участвовал во Второй мировой войне, а отец - в Первой Мировой войне, это были не далекие или академические вопросы для него. С одной стороны, были, но в то же время они также были очень личными вопросами для него. Он хотел обсуждать эти вещи на таком уровне, какой был бы понятен и приемлем для нашего возраста. Но, действительно, он думал, многое будет понятно в нашем возрасте, и я в моих книгах иду по такому же пути.
– Это как?
– Я хочу сказать, многое произошло в " Gregor". Эти книги, вероятно, для возраста – какого? – от 9 до 12 или от 9 до 14? Там есть биологический терроризм в третьей книге. Геноцид в четвертой книге. Много графической войны в пятой книге. Но я чувствовала, что если мои читатели пришли со мной с самого начала этой серии, они смогут понять это в данном контексте. И я чувствую себя также относительно серии "Голодных игр".
Вы знаете, у меня двое детей, и я сама думаю, "Как бы я могла обсудить это с ними?" Подобные вещи были обсуждены со мной с самого раннего возраста. Для некоторых людей, обе эти серии - "Грегор" и "Голодные игры", являются фантастикой, некоторые люди называют их научной фантастикой. Но для меня лично они абсолютно, в первую очередь, истории войны.
– Один из наиболее тревожных аспектов "Голодных игр" состоит в том, что дети вынуждены убивать других детей, в прямом эфире. Я не могу вспомнить другую серию для молодых людей, в которой так много насилия детей над детьми.
– Ну, дело в том, что бы я ни писала, будь это для телевизора или будь то книги, даже если я пишу для детей дошкольного возраста, я хочу, чтобы герой был возраста читательской аудитории. Так что я не собиралась писать историю войны для детей, а затем просто иметь их в стороне. Если я пишу историю войны для детей, они будут воины в ней.
И если это история гладиаторских боев – а так, в общем-то, "Голодные игры" и начинались; я бы сказала, это по сути история гладиатора - то дети и будут гладиаторами. Они не собираются оставаться в стороне. Они будут активно участвовать в этом. Там будут взрослые персонажи, но вы собираетесь пройти через это с тем, кто является целевой аудиторией.
– В Ваших книгах четкое послание о том, что взрослые запутались в этом мире, а дети – единственная надежда на будущее.
– Совершенно верно. Я не могу вспомнить, как много мы говорили о Тезее и Минотавре в последний раз, но Тезей и Минотавр являются классической установкой для начала «Голодных игр», ну вы знаете, со сказкой Миноса на Крите...
– Верно. В качестве наказания, Минос приказал афинянам бросить семь юношей и семь девушек в лабиринт на съедение Минотавру, пока, наконец, Тезей убивает монстра. Я помню, Вы мне говорили, что 8-летняя, Вы были в ужасе, что Крит был так жесток, и что по-своему, Китнесс представляет собой футуристического Тезея.
– С тех пор, как история "Голодных игр" набирает обороты, я действительно могу сказать, что историческая фигура Спартака действительно все больше становится моделью для арки всех трех книг, для Китнесс. Мы не знаем много подробностей о его жизни, но этот парень по имени Спартак, который был гладиатором и который сломал арену и возглавил восстание против деспотического правительства, что привело к так называемой третьей Рабской войне. Он вызвал римлянам немало хлопот. И, в конечном счете, он умер.
– Что, вы надеетесь, молодые читатели почерпнут в ваших книгах?
– Одна из причин, по которой для меня важно написать о войне, - я действительно думаю, что концепция войны, особенности войны, характер войны, этическая двусмысленность войны – все это предстает слишком поздно для детей. Я думаю, они могут слышать их, понимать их, знать о них, в более раннем возрасте, не будучи напуганы до смерти рассказами. Это не удобно для нас - говорить об этом, так что мы вообще предпочитаем не говорить на эти темы с нашими детьми. Но я чувствую, что если бы вся концепция войны представлялась детям в более раннем возрасте, нам бы было проще общаться об этом с ними, и мы имели бы более полное понимание.
– Могут ли эти разговоры помочь положить конец войнам?
– В конечном счете, вы надеетесь. Очевидно, что мы не в состоянии в данный момент сделать для ликвидации войны ничего, это только далекая мечта. Но был момент, когда и ликвидация рынков рабов в Соединенных Штатах казалась очень далекой. Я имею в виду, люди должны начинать с чего-то. Мы можем изменить. Мы можем развиваться как вид. Это не просто, и это очень долгий и длительный процесс, но можно надеяться.
Рик Морголис, ответственный редактор SLJ.