[~TRISTIA~]

п.с.

Напоминаем, на нашем сайте постоянно появляются новости, если мы их сюда не выкладываем, это не значит ,что их нет.
http://hgames.ucoz.ru/

@темы: новости

---

с миру по нитке

[~TRISTIA~]

div align='right'>

12.08.2011 в 23:36

Пишет  Curly_Sue:

Ребят, случилось ужасное несчастье.
Настю, которая  Staisy_, сбила машина. Она в реанимации в тяжелом состоянии. У нее перелом позвоночника.
Нужны деньги на лечение и реабилитацию. Много денег.
Это единственное, чем мы можем сейчас действительно помочь.

Яндекс Деньги № 410011088432320

Как пополнить Яндекс-кошелёк

Способ 1. Если у вас есть Яндекс Кошелёк.
Необходимо пополнить свой счёт с помощью терминала, банковской карты, в офисе продаж и т.д.
Найти наиболее удобный способ пополнения счёта можно здесь:
money.yandex.ru/prepaid/
После этого зайти во вкладку «Перевести», заполнить все поля, указать счёт получателя и сумму перевода. Перевести.

Способ 2. Если у вас нет Яндекс Кошелька.
Положить деньги на указанный счёт с любого терминала, поддерживающего Яндекс Деньги.
Список терминалов находится здесь:
money.yandex.ru/doc.xml?id=522781&ncrnd=5421
Прочие варианты (например, через банкоматы или юнистрим) есть вот тут:
money.yandex.ru/prepaid/


Рублевый кошелёк WebMoney № R383110552898
Долларовый кошелёк WebMoney № Z125909157362

Как пополнить WebMoney кошелек

Способ 1. Если у вас есть кошелек WebMoney
Перевести средства со своего кошелька на кошелек, номер которого указан выше.

Способ 2. Если у вас нет кошелька WebMoney
Внести средства можно через платежные терминалы. Деньги на счет приходят практически моментальнно. Вы вносите наличные деньги в терминал, и через несколько минут поступление приходит на WM кошелёк.
подробнее тут:
www.webmoney.ru/rus/addfunds/wmr/terminals.shtm...

Если вам удобнее перевести деньги через банк, завтра пост обновится, появятся банковские реквизиты. Проследить за обновлением поста можно, пройдя по URL.

Давайте докажем, что виртуальная дружба может оказать реальную помощь.
Не поленитесь, дойдите до терминала, не будьте равнодушными. От вас не требуются огромные суммы, если каждый из нас понемножку поможет, у нас все получится.

Если возникнут вопросы о том, как пользоваться системой Яндекс Деньги или WebMoney, или вы хотите проверить, прошел ли ваш платеж, пожалуйста, не стесняйтесь, пишите на почту [email protected], мы с радостью вам ответим.

Также я очень прошу перепостить эту запись.

@темы: разное

---

Фанфик "Пока бьются сердца", PG, Пит/Китнисс, Гейл/Китнисс

[Ricka]

Название: Пока бьются сердца
Автор:  Ricka
Бета:  Кагами:
Связь: [email protected]; icq - 6046793; rickachan.diary.ru
Статус: начат
Размер: 20 глав.
Пейринг: Пит/Китнисс, Гейл/Китнисс, а также другие, которые будут раскрываться по ходу.
Рейтинг: PG
Жанр: romance, drama.
Тип: het
Саммари: Видимо, это история о любви. О жизни в Двенадцатом дистрикте, о давление Капитолия, о чувствах и судьбах, которые имеют свойства повторяться. Китнисс, Пит, Гейл, мы многое знаем о них, но всегда найдется, что рассказать. Как все начиналось и почему все закончилось именно так? А ещё здесь есть герои, о которых мы не знаем ничего, но они тоже часть всего этого. Этот фанфик не стремиться изменить канон или вмешаться в него, он хочет лишь дополнить его. Здесь вы узнаете, что чувствовал Пит на Жатве, и Гейл, когда Китнисс вернулась домой, а также много всего другого. Приятного прочтения, и пусть удача всегда будет на вашей стороне!
Дисклеймер: Все принадлежит тому, кому принадлежит.
Размещение: Только с разрешения автора.
Предупреждение: я могу сказать лишь то, что это история не всегда будет историей Китнисс, Пита и Гейла. Но попробуйте почитать, я так старалась показать полную картину. Возможен OOC и небольшие противоречия канону.
От автора: это одна из тех историй, которые требуют быть написанными. Я тут бессильна.
Спасибо LittleDreamer, её переводы вдохновили меня.

Пока бьются сердца

Глава 2. Жатва

Но Жатва изменила жизнь не только Китнисс Эвердин. Не только её она поставила в ужасно запутанное положение, не только ей причинила боль. Много-много лет разные люди сталкивались с этим ядом Капитолия, пробравшимся в их сердца. И им тоже приходилось принимать трудные решения.

— Эль.

Ласковый голос пробрался в сон девушки, заставляя ту недовольно зажмуриться. С протестующим стоном она перевернулась на другой бок, вновь погружаясь в сладкие объятия Морфея, обещающего защиту и теплоту. Но мягкая рука коснулась её щеки, легко, почти невесомо поглаживая, не позволяя вновь потерять связь с реальностью.

— Эль, вставай, сегодня Жатва!

Жатва.

Эль мгновенно распахнула глаза. Призрачная надежность, навеянная сном, сразу же улетучилась, уступая место шаткой реальности, в которой сегодня выбирали трибутов на вторую по счету Квартальную бойню. В два раза больше трибутов, чем обычно. Холодок пробежался по коже девушки ещё прежде, чем она смогла в полной мере ощутить страх. Лучше бы она не просыпалась.

Повернув голову, Эль столкнулась с напряженным взглядом голубых глаз. Её лучшая подруга Мейсили сидела на соседней стороне кровати, обняв себя руками и кусая губы. Не было никаких сомнений в том, что именно она разбудила Эль.

— Мари?

Мейсили с грустью покачала головой.

— Ещё спит.

Взгляд Эль упал на соседнюю кровать, где лежала, натянув одеяло почти до ушей, сестра Мейсили Мари. Девочка беспокойно ворочалась во сне и слишком крепко сжимала руками подушку. На первый взгляд, ничего слишком страшного, но Эль знала, что после такой ночи Мари проснётся с дикой головной болью — она преследовала её каждый раз, когда девочка сильно волновалась.

Но как не волноваться в такую Жатву?

Протянув дрожащую руку, Эль сплела свои пальцы с холодными пальцами Мейсили, и две подруги долго смотрели друг другу в глаза. Ни у одной из них не находилось сил улыбнуться.

Страх перед Квартальной бойней давно распространился по Двенадцатому дистрикту. Многие жители всё ещё хранили воспоминания о первом двадцатипятилетии, на котором им пришлось самим выбирать, кого отправить на жуткую смерть. А в такой год любая смерть на арене действительно была ещё более жуткой, чем обычно. И вот спустя двадцать пять лет снова. В этот раз пытка другая, но не менее страшная.

— Почему ты не спишь? — спросила Эль одними губами.

Мейсили неуверенно пожала плечами.

— Не спится. Не хотела пропустить, как ты уйдешь.

Эль всегда ночевала перед Жатвой у сестёр, но каждый раз рано утром уходила, чтобы побыть немного с семьёй. Такого было условие её матери. И, в целом, Эль была с ним полностью согласна. Она даже представить боялась, что чувствуешь, когда твоя дочь участвует в ужасной лотерее.

— Тебе уже пора? — спросила Мейсили с едва ощутимой надеждой.

Скорее всего, времени было уже много — подруги не любили вставать слишком рано. Эль с сожалением кивнула. Она хотела бы остаться здесь с Мейсили и Мари — единственными людьми, которые понимали её без слов, но ей было слишком жаль собственную мать, которая ещё за два дня до Жатвы начинала пить успокаивающий чай.

Скинув ноги с постели, Эль улыбнулась Мейсили.

— Не провожай меня, побудь с Мари. Поцелуй её от меня. Встретимся на Жатве.

В глазах Мейсили, не смотря на страх, появились озорные нотки.

— И пусть удача всегда будет на нашей стороне! — её голос зазвучал с хитрецой. — Передавай Генри привет.

Эль в шутку возмущённо толкнула подругу, а затем окончательно поднялась с кровати, на цыпочках выбираясь из комнаты. Нужно было много сделать: успокоить мать, поработать в аптеке, разложить новые травы, встретиться с Генри и подготовиться к Жатве — а времени оставалось не так-то много. Было страшно, но сидеть без дела страшнее. Вдруг это её последний день, последняя возможность? Кто знает, вдруг уже завтра её руки не будут перебирать лекарства в их аптеке? Если суждено ехать в Капитолий, то лучше это делать со спокойным сердцем.

Попрощавшись с родителями сестёр, Эль вышла на улицу и направилась к себе домой. Она и её семья жили на втором этаже местной аптеки, которая им и принадлежала — бизнес крайне выгодный, учитывая, что на полноценных врачей ни у кого из местных нет денег. Семья аптекарей и лекарства продавала, и помощь оказывала, что позволяло им жить лучше многих семей даже среди городских. Мать часто говорила, что Эль должна ценить это, так как ей невероятно повезло. Она родилась настоящей красавицей в хорошей семье, унаследовала дар врачевания. С таким раскладом, уверяла мать, она проживёт счастливую жизнь, если, разумеется, всегда будет слушаться своих умных родителей. Правды, от Жатвы никакое везение и никакое послушание не спасало.
Жатва. Стоило Эль подумать о ней, как нервная дрожь пробегала по телу. В этом году целых четыре человека поедут в Капитолий! Если не выберут саму Эль, то на сцену обязательно поднимется кто-то из её хороших знакомых. До сих пор этого не случалось, но и Эль младше была, и количество трибутов было меньше. А ведь, наверное, это просто ужасно — видеть, как родной человек участвует в Голодных играх.

Подойдя к аптеке, Эль чуть не столкнулась на входе с высоким парнем из Шлака. Он иногда приносил её родителям разные травы, дешево продавая их. Родителям это нравилось — хорошая экономия, а Эль предпочитала делать вид, что ничего не происходит. Всё это было незаконно и могло повлечь за собой серьёзные проблемы. Работая в аптеке, Эль воочию видела, на что способны жестокие миротворцы, и не понимала, почему родители так рискуют. Они с Генри никогда бы не стали так поступать!

— Милая, ты вернулась! — мать Эль побежала к дочери и расцеловала ту в обе щеки. — Как твоё настроение?

Эль неловко обняла мать. Хотелось успокоить её, сказать, что всё в порядке, что всё закончиться хорошо, но слова застревали в горле. Было очень сложно что-то обещать в такой день, и Эль лишь смущенно улыбалась. С родителями всегда такие проблемы: приходилось развевать их страхи, даже если сам безумно боишься.

— Я в порядке, — Эль постаралась, чтобы её голос не дрогнул. — Но нужно ещё много всего сделать. Я хотела успеть разобрать травы до полудня.

Мать небрежно махнула рукой, мол, не беспокойся, но Эль не согласилась с ней. Она по-настоящему любила работать в аптеке, и терпеть не могла, когда драгоценные лекарства и травы валялись в беспорядке. А парень из Шлака, поставляющий их в аптеку, никогда не был особенно аккуратным. Если бы Эль сама с ним общалась, она бы давно выразила своё недовольство. Эти травы могли помочь многим людям, нельзя было относиться к ним, словно к сорнякам.

Подойдя к стойке, Эль почти с нежностью коснулась рукой пакета с новыми травами. Их необходимо было очистить, промыть и отобрать. Кто знает, когда они смогут понадобиться? В Дистрикте номер Двенадцать случиться могло всё, что угодно. Жатва — не самое худшее, что поджидало местных жителей. По крайней мере, у трибута всегда оставался шанс выжить и вернуться домой.

Открыв пакет, Эль с наслаждением вдохнула свежий запах. Почти волшебно. Кажется, так пах лес. В такие моменты Эль немножко завидовала этим парням из Шлака, которые перелезали через забор, не боясь ни диких зверей, ни гнева миротворцев.
— Эль, нужно идти готовиться.

Её мать вероятно уже приготовила новенькое голубое платье, выгладила его, подобрала ленточку для волос, начистила туфли.

— Дай мне десять минут, я не могу оставить это в таком виде, — улыбнулась Эль, указывая на травы. Мать недовольно покачала головой. В другие дни она радовалась, что дочь проявляет так много рвения в их семейном деле, но не в Жатву. Возможно, она хотела проводить с ней больше времени. Эль понимала маму, но неосознанно сторонилась этого общения, стараясь побыть в такой день одной. Видеть сочувственные и обеспокоенные взгляды было невыносимо.

Но спустя десять минут, разобрав и промыв все травы, Эль всё-таки поднялась в свою комнату. Там, как и ожидалось, для неё уже лежало красивое голубое платье. Эль очень шёл голубой, и мать, зная это, покупала на особые случаи одежду только этого цвета. Рядом, на столике, была приготовлена такая же голубая ленточка для волос. Её Эль надевала каждую Жатву с двенадцати лет. Втайне от других, она верила, что именно эта ленточка и спасает её.

Мать помогла Эль принять ванну и причесать волосы. Она аккуратно завязала ленточку в шёлковых волосах и с улыбкой посмотрела на дочь.

— Ты настоящая красавица! После этой Жатвы твоя жизнь изменится. Я даже завидую тебе.

Эль знала, о чём её мать говорит. Сегодня была последняя Жатва в её жизни и жизни Генри, и если они оба успешно её переживут, то уже ничто не помешает им обручиться. Их родители так давно свыклись с этой мыслью, что с нетерпением ждали, когда же это случится. Впрочем, ждали не только они.

Как сказала мать, Эль была по-настоящему красивой и милой девушкой, которую в школе все любили. А Генри был завидным парнем. Конечно, не таким крутым, как те мальчики из Шлака, но для городских это не имело значения. Даже если девочки и заглядывались на того же Хеймитча, по-настоящему связать с ним свою жизнь не захотела бы ни одна. И отношения Эль и Генри были ожидаемы и закономерны. В школе их считали самой красивой парой, и каждый городской ребенок знал, что рано или поздно они станут семьёй. И одна лишь Мейсили иногда спрашивала свою подругу, действительно ли это её выбор или Эль просто поступает так, как от неё хотят.

Эль не была абсолютно в чём-то уверена, но от слов Мейсили отмахивалась. Она не представляла для себя другую жизнь. С самого детства Генри был её лучшим другом и опорой, она испытывала к нему самые нежные чувства. Если не он, то кто? Других парней или другой любви у девушки не было. Прожить жизнь без Генри казалось невозможным.

Дорогое жемчужное ожерелье опустилось на шею Эль. Эта семейная ценность, которая долгое время передавалась от матери к дочери. Эль должна была получить его в день своей помолвки, а пока мать разрешала ей одевать его на Жатву.

— Ты ведь ещё не видела Генри сегодня? — спросила она, глядя на Эль в зеркало, полностью довольная результатом.

— Ещё нет.

— Времени остается мало. Попей со мной чаю и сходи к нему. Думаю, он ужасно волнуется.

Конечно, волнуется. В такой день все волнуются за себя и своих близких. Вторая Квартальная бойня обещает быть особенно жестокой. В такой год Капитолий не поскупится на шикарное, незабываемое зрелище. И четверо детей из Двенадцатого дистрикта испытают это на своей шкуре.

"Только бы не я", — эта мысль так и крутилась в голове Эль. Но в тоже время, стоило ей подумать об этом, как в голове возникало противоречие: если не она, то кто-то другой, возможно, близкий человек — а это не менее ужасно.

Выпив чаю, где к ним присоединился усталый отец, и поговорив на отвлеченные темы, вроде того, чем будет заниматься Эль в скором времени, когда школа закончится, родители, наконец, крепко обняли свою дочь. В глазах матери стояли слезы, и сердце Эль сжалось. Она даже представить не могла, что случится, если сегодня её имя вытащат на Жатве. Как папа с мамой смогут это пережить? Что будут делать Мейсили и Мари, что случится с Генри?

Эль помотала головой, заставляя себя не думать об этом. Всё будет хорошо! Нельзя опускать руки раньше времени, даже представлять себе подобное нельзя.

Часы громко пробили полдень. Каждый их удар заставлял сердце замереть от страха. Время текло сквозь пальцы, и спрятаться было негде. Эль, расцеловав родителей на прощанье, вышла из дома, уговаривая себя не плакать. Это было сложно. Эль никогда не отличалась особой выдержкой, и соленые капли против воли стекали по щекам. Но она должна была быть сильной. Если Генри или подруги увидят её такой, они тоже упадут духом. Эль не представляла, как некоторые ребята бездушно, с отрешенным взглядом способны подниматься на сцену, если их имена вытаскивали на Жатве. Сама она тут же разразилась бы рыданиями.
Подойдя к пекарне, Эль крепко сжала кулачки. Она заставила себя широко улыбнуться и вошла во внутрь. В пекарне вкусно пахло горячим хлебом, и девушка на секунду задержалась в дверях, наслаждаясь. Она представила себе, как в скором времени будет каждое утро просыпаться и ощущать этот запах, а затем они с Генри будут завтракать вместе. Он будет доставать для неё самую свежую буханку и разрезать, пока Эль будет заботиться о чае.

Девушка улыбнулась своим мыслям.

— Так и будешь стоять в дверях? — она услышала бархатистый голос с нотками нежности.

Обернувшись, Эль встретилась с взглядом голубых глаз. Генри стоял рядом, улыбаясь уголками губ, его фартук, руки и часть лица были испачканы в муке. Эль нравилось видеть его таким, за работой. Она потянулась к нему и аккуратно обняла, не смотря на то, что могла испачкаться. Рукой она нежно коснулась его щеки и смахнула прилипший к ней кусочек муки. Как же ей хотелось стоять вот так вечно! Но часы на стене упрямо отсчитывали: "тик-так, тик-так".

— Ты знаешь, что ты опаздываешь с приготовлениями? — она грустно улыбнулась, глядя ему в глаза.

Генри аккуратно поймал её выпавший из прически локон и заправил ей его за ушко, а затем приблизился и осторожно поцеловал Эль в лоб.

— Я как раз собирался этим заняться. Пришлось задержаться. Но я хотел испечь на вечер нечто особенное.

Эль с неохотой отодвинулась от Генри, заботясь о своём прекрасном платье. Мама не переживет, если она испачкает его, даже не дойдя до площади. Генри с нежностью посмотрел на неё, не было никаких сомнений в том, что он восхищается Эль. И ей это нравилось.

Вновь вдохнув аромат свежего хлеба, Эль попыталась представить, что такого особенного он готовил для неё. Генри был прекрасным пекарем, даже лучше своего отца. И не без его помощи предприятие Мелларков обзавелось хорошей репутацией, превратившись из совсем затхлой пекарни в одну из лучших в Двенадцатом дистрикте. У Генри были золотые, трудолюбивые руки, и он мог создать настоящий шедевр из муки и дрожжей.

— Обещай мне, что не уедешь сегодня в Капитолий!

Она всё-таки это сделала. Не смогла устоять и спрятать свои страхи. Эль просто очень хотелось, чтобы Генри успокоил её.

— Никто из нас сегодня не отправится туда. Мы придем сюда вечером и вместе попробуем то, что я только что испёк!

Он говорил таким уверенным голосом, словно точно знал, чьи имена сегодня вытянут на Жатве. И Эль хотелось ему верить. Она нежно улыбнулась к нему, борясь с желанием вновь обнять, и в ответ получала влюбленный взгляд. Ей всегда становилось неловко, когда Генри так смотрел на неё.

Эль хотела отвести смущенный взгляд, но её отвлек раздражённый голос.

— Меня сейчас стошнит от ваших нежностей!

Виктория.

Отведя, наконец, взгляд от Генри, Эль заметила её. Красавица Виктория стояла в дверях, ведущих вглубь дома, сложив руки на груди, и бесстрастно смотрела на влюблённую парочку. Она была очень эффектна. Русые волосы забраны в высокий хвост, глаза подведены, дерзкое красное платье — у Эль перехватило дух.

— Ты могла бы поразить Капитолий с первого взгляда, — призналась она, невольно завидуя. По сравнению с Викторией, Эль была максимум милой.

Они не были подругами. У Эль было только две настоящие подруги — сёстры, и то, из них двоих, только с Мейсили она могла бы поделиться самым сокровенным. Но Викторию она знала давно, они часто проводили много времени вместе, общаясь и в школе и за её пределами в одной компании. Виктория была подругой Генри. Её родители также содержали свою пекарню, только поменьше, и дружили с Мелларками.

Раньше Эль даже ревновала иногда, но потом поняла, что в этом нет нужды. Виктория была наглой, острой на язычок девицей, которая сразу же утомляла Генри, стоило ей раскрыть рот. Эль иногда дивилась: как они до сих пор дружили?

— Капитолий был бы влюблён в твою наивность, - парировала Виктория, улыбнувшись. — Время идёт, пока вы тут болтаете и не только. Тебе стоит отряхнуть платье, а тебе, Генри, пойти переодеться.

— И что бы мы без тебя делали? — усмехнулся Генри.

Виктория бросила на него ядовитый взгляд.

— Факт: я стою здесь и вам никуда от меня не деться. Придётся слушать, что я говорю.

Генри покачал головой: "куда уж нам", но согласился, что пора бы приводить себя в порядок. Тем более что стрелки часов всё ближе продвигались к роковую часу. Он с нежностью кивнул Эль и пообещал как можно быстрее переодеться, и догнать их на улице, а затем скрылся за дверью.

Проводив его расстроенным взглядом, — так не хотелось, чтобы он уходил от неё, — Эль повернулась к Виктории. Та неопределённо пожала плечами и молча направилась к выходу из пекарни. Похоже, у неё совсем не было никакого желания ждать своего друга. Эль ещё какое-то время потопталась на пороге, но потом всё-таки вышла вслед за Викторией.

На улице к тому времени уже стало тепло. Солнце ярко светило, но лёгкий ветерок спасал от жары. Эль подумала, что такая погода слишком хороша для Жатвы и что это может быть не к добру. У этого дня было счастливое начало, но будет ли таким же и конец? Хватит ли удачи? Думать об этом совершенно не хотелось, но навязчивые мысли сами лезли в голову.

Люди на улице тоже были поникшими, в своих мыслях. Детки ходили совсем расстроенные. Приближалось два часа дня и совсем скоро предстояло узнать имена тех четырех, кто сегодня отправится в Капитолий. В обычный год это вселяло страх почти в каждого, но в год Квартальной бойни начиналась практически массовая истерия. Многие плакали ещё до того, как Жатва начиналась. Все так боялись этого момента, но также хотели и быстрее пережить его.

Виктория молча шла впереди, глядя прямо перед собой. В её зелёных глазах не было ни страха, ни напряжения. Она оставалась совершенно бесстрастной, незаинтересованной, будто в её мире и вовсе не было никакой Жатвы. Эль невольно восхитилась такой выдержкой. Ей бы тоже хотелось быть такой сильной.

— Эль, Виктория! — знакомые голоса окликнули их.

Мейсили и Мари выскочили буквально из ниоткуда и кинулись к подругам. Обе сестры были одеты в красивые белые платья и у обоих в волосах были ободки. Они выглядели как две дорогие фарфоровые куклы. Эль с удовольствием вновь обняла Мейсили, пока Мари здоровалась с Викторией, и тихонько спросила как дела. Мейсили не нужно было расшифровывать, она итак поняла, что скрывалось за этим вопросом.

— С Мари всё в порядке, — ответила она одними губами.

Эль облегченно улыбнулась. Было бы очень нехорошо, если бы Мари пришлось идти на Жатву с разрывающейся от боли головой. Девочка могла бы упасть прямо на площади, но Миротворцы всё равно не позволили бы ей остаться дома. Жестокие правила Голодных игр.

— Где Генри? — поинтересовалась Мари, расцеловав щеки Эль.

— Он нас догонит. — Эль не видела, но почему-то было уверена, что Виктория презрительно закатила глаза, услышав это.

Сестры переглянулись и весело подмигнули Эль. Они обе очень любили подшучивать над её отношениями с Генри, раздражая и смущая свою подругу.

Мейсили взяла Эль за руку, улыбаясь.
— Может, пойдём уже? Время почти два часа! — Виктория недовольно сжала губы в тонкую полоску. — Все самые хорошие места займут.

Едва не задохнувшись от возмущения, Эль повернулась к Виктории, глядя прямо в её глаза, пытаясь понять, шутит она или нет. Если это шутка, то дурацкая! Но даже на шутку это не было похоже. Виктория говорила слишком спокойно. Но не могла же она всерьёз так считать?

Про Жатву говорили много и многие. Шепотом, за закрытыми дверьми; осторожно, на улицах; безмолвно, перекидываясь взглядами — но лишь единицы, люди которым было нечего терять, были способны говорить о Жатве спокойно и расчетливо. Так как это делала Виктория.

— Виктория, какие лучшие места? Это не зрелище какое-нибудь, — сухо произнесла Мейсили.

Виктория лишь улыбнулась.

— Это именно зрелище, нравиться вам это или нет. Отрицать и бояться ужасно глупо, всё равно это не поможет, а удача не любит слабых.

Она развернулась и уверенно пошла дальше, не глядя на подруг. Эль испуганно нахмурилась. Слова Виктории беспокоили её, ведь как бы ужасно они не звучали, это, в общем-то, была правда.

Увидев реакцию Эль, Мейсили покачала головой: "Виктория сама не ведает, что несёт, забудь об этом". Подруги молча пошли дальше.

Паника на улице начала возрастать. Время неуклонно приближалось к двум, и когда Эль и сёстры дошли до площади, там было уже много людей. Эль хотела дождаться Генри, но миротворцы заставили их отметиться и пойти строиться. Девушка не могла им возразить, хотя всё её естество требовало сначала увидеться с Мелларком. Эль чувствовала, как её пальцы дрожат, а сердце отчаянно бьется в груди. Неужели сейчас всё начнётся? А вдруг она поедет в Капитолий? А вдруг в Капитолий поедет Генри? Мейсили? Мари? Эта мучительная нервная пытка заставляла Эль до боли кусать губы — хотелось сорваться с места и убежать куда-нибудь, где её никто и никогда не найдет. Страх — великая сила.

Мейсили уверенно сжала руку Эль. Она ободряюще улыбнулась, и взгляд её голубых глаз обещал, что всё будет хорошо.

Хотелось бы верить. Но Эль сомневалась. Четыре человека! Мысль об этом болезненно билась в голове, не позволяя расслабиться. В этом году риск был слишком велик. У Эль сжалось сердце, когда она подумала о том, что чувствуют дети из Шлака, чьи имена вписаны двадцать, а то и больше раз. Как они вообще выносили такое напряжение?

— Там Генри! — Мари пихнула её в бок.

Эль мгновенно нашла его в толпе, он стоял в линейке мальчиков и улыбался ей. Казалось, что он совсем не волнуется. Впрочем, Эль знала, что это не так. Генри очень боится, как и все тут (за исключением, может быть, Виктории), но держится ради неё. Ради Эль у него откуда-то находятся силы на уверенный тон, на бесстрашный взгляд и ободряющие улыбки.

Поднеся ладошку к губам, Эль послала Генри воздушный поцелуй. Парень сразу расцвел на глазах.

"Дурашка", — совершенно глупо, беззаботно подумала Эль.

Но в тот же момент, часы на площади уверенно пробили два часа. Лицо Генри напряженно вытянулось, он уверенно кивнул Эль и отвернулся. Девушка почувствовала, как в груди, на месте солнечного сплетения, у неё образуется пульсирующая пустота. От страха резко затошнило, но Эль прервала рвотный позыв, сделав глубокий вздох и отсчитав до пятидесяти с закрытыми глазами.

Мэр в это время читал долгий договор с повинными в мятежах Дистриктами и произносил свою заученную речь противным хриплым голосом — таким учителя в школах рассказывают материал, в котором сами не разбираются. Затем слово, как всегда, было передано старенькому заикающемуся мужчине — единственному победителю в Двенадцатом дистрикте. Он говорил ещё дольше, чем мэр, не слишком уверенно рассказывая о том, какая это великая честь — победить в Голодных играх, и какая уникальное возможность выпадает для всех сегодня, в этот праздник Жатвы, ведь только сейчас вдвое больше человек могут попытать своё счастье.

Эль когда-то видела по телевизору те одиннадцатые Голодные игры, в которых он победил, и после того зрелища она очень сильно сомневалась, что этот ментор трибутов мог всерьёз думать, будто Голодные игры — это уникальный и замечательный шанс. Но, тем не менее, каждый год он произносил свою хвалёную речь.

— И помните, удача всегда на вашей стороне! — закончил старичок свою речь, перефразировав главный девиз Голодных игр. Эль сомневалась, что Капитолий потом не вырежет этот момент.
Вслед за ним на сцену вышла представительница от Капитолия — Цирри Адамс, женщина больше похожая на строгую школьную учительницу.

— Да-да, конечно, пусть удача всегда остается на вашей стороне! — она обладала потрясающим умением в любой ситуации широко улыбаться, как будто действительно искренне. — Но давайте перейдем к главной части! Две девушки и двое юношей будут выбраны прямо сейчас.

Коронная фраза Цирри. Она произносит её каждый год, забавно растягивая и делая акцент на этом "прямо сейчас".

— Дамы вперед!

Немедля, Цирри направилась к шару с именами девушек. Эль сделала глубокий вздох, ощущая, как участилось её собственное сердцебиение. Сейчас всё выяснится.

Цирри запустила корявую руку в шар, вытаскивая два листочка.

— Первый, — она улыбнулась, — и второй. Сейчас узнаем имена двух счастливиц.

Ага, счастливиц. Счастливее не бывает.

Эль, Мейсили и Мари взялись за руки. Цирри вновь подошла на середину сцены и развернула первый листочек. Эль должна была пожелать, чтобы это была не она и не её подруги, она должна была испугаться и почувствовать, как земля уходить из-под ног, но ничего этого не случилось потому, что она не успела даже осознать, что происходит, как с губ Цирри сорвалось имя.

— Мейсили Доннер!

В ту же секунду Эль почувствовала, как рука Мейсили выскочила из её ладошки.

Нет!

***

— Мейсили Доннер! — бодро произнесла Цирри Адамс.

Трой Эвердин облегченно выдохнул — он услышал не то имя, которого опасался. Громкое "нет" в толпе и чьи-то последующие рыдания позволили без труда отыскать глазами первую победительницу Жатвы в колонке с городскими девушками. Белокурая Мейсили Доннер, разодетая в совершенно кукольное платье, с нелепыми кудряшками в волосах, уговаривала двух таких же подружек отпустить её. Наконец, она вырвалась из их объятий и, гордо вздернув нос, направилась к сцене. Трой невольно поразился тому, насколько мужественно для городской девчонки она себя ведет.

— Как неожиданно хорошо она держится! — шепотом сказал он своему другу Уорену.

Последний раз городскую девчонку вызывали на сцену несколько лет назад, Трой и Уорен тогда были ещё совсем детьми, но они хорошо запомнили, как та победительница Жатвы устроила подлинную истерику, ещё не дойдя до сцены.

Уори усмехнулся и кивнул в сторону линейки с девочками.

— Зато посмотри на её подруг!

И правда. Оставшиеся две девочки тихонько рыдали, держась за руки. Одну из них, ту, что стояла в голубом платье, он узнал — это была дочка местных аптекарей, которым он продавал травы. Они иногда сталкивались в аптеке, и тогда она награждала его недоверчивым взглядом. Видимо, городской белоручке не нравилось присутствие парня из Шлака в её доме. Трой никогда не обращал на это особого внимания, главное, что её родители готовы были платить ему. Реакция девочки просто забавляла его.

Глядя на то, как она плачет в этот момент, Трой невольно пожалел Мейсили. Собственные лучшие подруги уже хоронят её, даже не пытаясь дать шанса, не допуская мысли, что она может победить. Он прошептал это Уорену, тот согласно кивнул, недоумённо качая головой.

Между тем, Мейсили Доннер успела подняться на сцену. Трой вновь напрягся — у Цирри Адамс в руке всё ещё находился один листочек с женским именем.

— Рейвен Говард! — прозвучало имя второго трибута-девушки.

Трой не сумел сдержать победной улыбки, которая возникла и на губах Уорена. Кэл была вне опасности!

Он нашёл её глазами, сестра с улыбкой, словно то, что случилось — не удача, а её собственная заслуга, помахала Трою и гордо сложила руки на груди. Но уже через пару секунд её лицо вытянулось, и она обеспокоенно кивнула брату. Настала её очередь волноваться. Трой беспечно махнул рукой.

Цирри Адамс стуча каблуками подошла к шару с именами мальчиков, и с улыбочкой, свойственной каждой теледиве, вновь вытянула два листочка. Вот так легко и изящно решалась чья-то судьба. Капитолий приговаривал кого-то к смерти, а в перерывах рекламировал зубную пасту. Трой недовольно сжал кулаки.

Цирри подошла к микрофону.

— Итак, — она развернула маленький листочек, — Тристен Джонс.

Незнакомое мужское имя принесло значительное облегчение. Трой подмигнул Кэл, которая напряжённо смотрела на него. Нет, сегодня он не поедет в Капитолий! И Уорен не поедет. Возможно, самовнушение и не влияло на ход Жатвы, но зато придавало уверенности.

Уорен потянулся к другу: "ещё раз, и можно идти охотиться". Трой похлопал его по плечу. Лес был их обоюдной любовью. Трой успел в этот день поохотиться и собрать травы, а вот Уорен ещё не выбирался сегодня "на свободу", и с нетерпением ждал этого момента.

Ещё раз. Парни затаили дыхание. Ещё раз — и всё закончится. Они больше не будут стоять на этой площади, угроза больше не будет их беспокоить. Ещё раз. Последнее имя.

Цирри неторопливо развернула последнюю помятую бумажку. Трой в последний раз кивнул Уорену на удачу.

— Хеймитч Эбернети, — провозгласил звонкий голос.

Трой моментом отыскал его в толпе. Высокий, кучерявый, совершенно бесстрашный Хеймитч только усмехнулся, когда его вызвали, и уверенной походкой пошёл к сцене, демонстрируя всему Двенадцатому, что ему будто бы всё равно. Как будто, он даже доволен тем, что его имя выпало сегодня на Жатве.

Обещанное облегчение не спешило придти. Да, Трой и его друг в безопасности, но с другой стороны... Хеймитч?

— Это же твой приятель, — Трой обратился к Уори.

— Не могу поверить, — Уорен говорил едва слышно, будто боялся, что его подслушают. — Он всё-таки поедет в Капитолий. Знаешь, он ведь почти был готов пойти добровольцем, Элиза его отговорила. Видимо, это судьба. Или удача.

Удивлённо подняв бровь, Трой вновь обратил свой взор на сцену. Хеймитч стоял в стороне от других выбранных трибутов, и его взгляд... было в нём что-то такое опасное, словно он уже на арене.

— Зачем ему это?

Уорен пожал плечами.

— Он сумасшедший. Вбил себе в голову, что Голодные игры — его единственный шанс. Будто бы только так он обеспечит Элизе ту жизнь, которой она достойна.

— Знаешь, по крайней мере, он действительно может победить, — Трой задумчиво изучал Хеймитча. — Я бы поставил на него.

Друг не согласился. Покачав головой, Уори посмотрел куда-то в линейку девочек.

— Бедная Элиза.

Что верно, то верно. Одно дело просто уходить, совсем другое — оставлять кого-то, кто любит тебя всем сердцем. Элиза наверняка сейчас чувствовала себя просто ужасно. Она только смогла отговорить Хеймитча от безрассудных поступков, как его имя выбрали на Жатве.

Вздохнув, Трой посмотрел на свою сестру. По крайней мере, ей не придется испытывать ничего подобного.

Мэр между тем закончил поздравлять новых трибутов заученными фразами и попросил их пожать друг другу руки. Так как в этом году выбрали вдвое больше ребят, их просто разделили по парам. Хеймитч сжал ладошку храброй Мейсили. А после заиграл напыщенный гимн Панема, который вроде бы должен был вызвать патриотические эмоции у своих граждан, но те либо зевали от скуки, либо все ещё не могли отойти от результатов Жатвы.

Наконец, трибутов повели в Дом Правосудия, а всем остальным велели расходиться.

— Охота отменяется, мне надо к Хеймитчу, — расстроено сказал Уорен, поворачиваясь к другу.

Хеймитч не был ему особенно близок, но тем не менее...

— Не беспокойся, я смогу добыть мясо в одиночку.

Конечно, сможет. Проблема была не в этом, и Трой это понимал. Уорену просто хотелось в лес. Но Жатва, как всегда, нарушила все планы. Хорошо хоть ехать в Капитолий не пришлось.

Кэл неожиданно подскочила к друзьям, кидаясь на шею брата. Она радостно обняла Троя, прошептав ему о том, как волновалась за него, а потом подошла к Уорену и нежно поцеловала того в щёку. Уорен ласково погладил Кэл по щеке, а она положила руки ему на плечи. Трой демонстративно отвернулся.

— Какие планы на вечер? — Кэл была беспечна и просто рада, что никто из её дорогих людей не был выбран на этой Жатве. — Я подумала, мы могли бы погулять.

Уорен помрачнел.

— Мне нужно к Хеймитчу, а потом и к Элизе зайти придётся.

— А я иду охотиться, — вставил Трой, пытаясь привлечь к себе внимание. Бесполезно. Кэл потеряла к брату всякий интерес, и, выражая желание пойти погулять, сестра явно не распространяла это предложение на него. Жив, в Капитолий не едет, и ладно!

Погрустнев, Кэл осторожно прикусила губу, и понимающе кивнула.

— Да, конечно, я понимаю, — она сжала ладошки на плечах Уорена. — Передай ему, что мы верим в него. А мы погуляем перед ужином. Сможешь?

Уорен на секунду задумался, заставив Кэл напрячься, но потом хитро улыбнулся.

— Конечно, мышка! — он поцеловал её в макушку. Кэл расплылась в довольной улыбке.

Она легко поцеловала Уорена, и помахала брату, направляясь куда-то по своим делам. Толпа на площади начала медленно рассеиваться. Все спешили вернуться к своим делам, начать праздновать, и лишь единицы оставались на местах, дожидаясь, когда их пустят в Дом Правосудия.

Уорен прямо посмотрел на Троя, который даже не пытался скрыть своё недовольство.

— Я знаю, что тебе это не нравится, — наконец, произнес он.

Трой отвернулся, не желая смотреть в глаза другу.

— Вовсе нет, я рад, что Кэл счастлива!

— Неужели? — насмешливый тон Уорена почти разозлил Троя.

Он вздохнул, пытаясь подобрать правильные слова.

— Она моя сестра, а ты мой друг. И я знаю, как ты относишься к девушкам.

Уорен схватил его за плечо и подтащил к себе.

— Вот именно! Она твоя сестра, а я не идиот!

Не сдержав ухмылки, Трой едва слышно произнёс: "ну я бы поспорил" — за что получил подзатыльник от друга. Кэл давно была в него влюблена в лучшего друга своего брата, и Трой ожидал, что рано или поздно это случится. Просто видеть это воочию было не слишком приятно. Брат должен защищать от всяких ненадежных типов, а не знакомить с ними. Уорен прекрасный друг, но никудышный возлюбленный. Как и сам Трой. С девушками они игрались направо и налево.

— Ладно, тебе стоит занять очередь, а то миротворцы могут и не пустить тебя. А я пойду охотиться, чтобы успеть к ужину, — Трой ободряюще, примирительно улыбнулся.

Пожав другу руку на прощанье, и пожелав стойкости в разговоре с Хеймитчем, Трой развернулся в сторону своего дома. Отойдя на пару шагов, он неуверенно замедлился. Слова упрямо вырывались из горла. Повернувшись, с тяжелым взглядом он окликнул Уорена.

— Хоторн, — тот повернулся. — Не обижай её!

Уорен лишь усмехнулся.

***

Крепко сплетя дрожащие пальцы, Эль и Мейсили сидели друг напротив друга в комнате ожидания и смотрели друг другу в глаза. Эль, едва справляясь с истерикой, пыталась запомнить каждую черточку на лице самого близкого ей человека — лучшей подруги, старшей, понимающей и опытной сестры, вечной опоры. Мейсили грустно улыбалась и легко гладила свободной рукой волосы Эль. Они молчали, каждая боялась произнести то, что обязательно должно было слететь с губ. Но время шло.

Мейсили опомнилась первой. Она крепко сжала ладонь Эль и бодро улыбнулась.

— Всё будет хорошо!

Не сдержавшись, Эль горько всхлипнула. Тогда Мейсили притянула её голову к своей груди, обнимая и укачивая.

— Эль, всё будет хорошо. У тебя всё будет замечательно, а я очень-очень постараюсь! — она посмотрела в голубые глаза подруги. — Только пообещай мне кое-что. Пообещай мне, Эль, что в своей жизни ты будешь поступать так, как хочешь ты, а не как от тебя хотят кто-либо. Я хочу быть уверена в том, что ты обручишься с Генри, только когда будешь абсолютно уверена в том, что так хочет твоё сердце. Обещай мне это, Эль!

— Мейсили...

Эль не могла произнести больше ни слова. Только имя подруги срывалось с её губ. Она не могла заставить себя что-либо пообещать ей, ведь это означало бы, что они прощаются. А Эль не могла представить свою жизнь без Мейсили. Это просто невозможно!

— Обещай! — настойчиво потребовала Мейсили.

Кое-как справившись со всхлипами, Эль с трудом произнесла:

— Я не хочу терять тебя!

— Эль! — Мейсили прикрикнула на неё!

В этот момент Эль почувствовала всё разочарование подруги. У неё оставались считанные минуты, а все вокруг только плакали и жалели себя. Эль стало стыдно. Глядя в любимые глаза подруги, она с силой сжала кулачки, заставляя себя собраться.

— Обещаю! — выдохнула она.

Мейсили ласково улыбнулась и коснулась щеки Эль тыльной стороной руки.

Неожиданная идея пришла в голову Эль. Дрожащими руками она коснулась своих волос, и осторожно сняла с них свою любимую голубую ленточку. Раскрыв ладонь Мейсили, она уверенно вложила в неё ленточку, и заставила подругу сжать пальцы.

— Возьми её с собой, пожалуйста, — произнесла Эль, заикаясь. — Она приносит удачу!

Детская фантазия в этой обстановке переросла в настоящую веру. Мейсили смахнула с глаз незваные слезки и улыбнулась, кивнув подруге. Она крепко сжала голубую ленточку в своей ладони.

— У меня тоже для тебя кое-что есть, — на губах Мейсили заиграла искренняя улыбка.

Не обращая внимания на недоуменный взгляд Эль, Мейсили принялась откалывать со своего платья маленькую золотую брошку, которую она очень любила. Ещё в детстве она нашла её в старых вещах покойной бабушки, и с тех пор бережно хранила, оберегая особенно от сестры. Пока Мари была маленькой, она часто пыталась стащить у Мейсили это украшение.

Сняв брошку, Мейсили потянулась к Эль. Она уверенно продела иголкой маленькую дырочку на голубом платье, принимаясь закалывать брошь.

— Мейси! — Эль едва не дернулась. Она не могла принять такой подарок.

— Молчи! — велела подруга. — Я хочу, чтобы она была у тебя. Будет напоминать о том, какое обещание ты мне дала.

Эль хотела возразить, но упрямый взгляд Мейсили не позволил ей этого сделать. Она не могла отказаться, рискуя обидеть подругу. Возможно, это их последняя возможность...

— Готово! — улыбнулась Мейсили, рассматривая результат своей работы. — Знаешь, я уверена, эта брошка изменит твою жизнь.

Не сдержав слёз, Эль кинулась к Мейсили. Подруга с удовольствием протянула к ней свои руки. Они просидели так, обнимая друг друга, ещё несколько минут, до тех самых пор, пока в комнату не вошли миротворцы. Они упрямо схватили Эль за плечо, заставляя ту выйти из комнаты.

— Ты моя лучшая подруга! — напоследок произнесла Эль, сопротивляясь миротворцам.

Мейсили кивнула, крепко сжав губы и стараясь не плакать.

— А ты моя!

Спустя секунды дверь захлопнулась, а Эль оказалась в коридоре. Она перестала сдерживать рыдания, оседая на пол. Слезы душили девушку, и она буквально задыхалась в истерике. Душевная боль распространилась по телу, и Эль перестала реагировать на то, что происходило в данный момент вокруг. Люди ходили вокруг неё, спорили, ругались. Кто-то что-то не мог поделить. Эль было всё равно. Она сжалась в комочек, облокачиваясь спиной о стену, и прижала, сжатую в кулачок, ручку к сердцу. К месту, куда Мейсили приколола золотую брошку.

Мир перестал иметь какое-то значение. Эль думала только о Мейсили. Она была её лучшей подругой с самого раннего детства. Они всегда были вместе. И вот, пожалуйста! Это было дико несправедливо. Почему именно Мейсили? Чем она хуже других? Никто не мог дать Эль ответа на эти вопросы.

Хотелось кричать, но в лёгких не хватало воздуха. Хотелось пойти что-нибудь разбить, например, тот злополучный шар с женскими именами, но сил не хватало даже на то, чтобы встать.

Эль бы так и сидела на этом месте, если бы не услышала крик Мари.

— Вы не можете так поступить! Она моя сестра! — девушка почти визжала. Подняв заплаканные глаза, Эль увидела, как Мари бьётся в руках отца, пытаясь добраться до невозмутимого миротворца. — Вы должны пустить меня к ней!

— Время посещений вышло, мисс, — жестко сообщил миротворец, а после повернулся к отцу сестёр. — Я советую вам успокоить вашу дочь, она нарушает порядок, а это может повлечь за собой серьёзное наказание!

Бледный мистер Доннер лишь кивнул, оттаскивая Мари как можно дальше. Мать заливалась слезами и пыталась уговорить дочь успокоиться. Эль, не понимая, что происходит, резко вскочила на ноги.

— Что происходит? Почему вы не позволяете ей увидеться с сестрой? — она прокричала это прямо в лицо миротворцу.

Тот крепко сжал губы и презрительно окинул взглядом Эль.

— Вы были последней, количество посещений ограничено. Сожалею, — усмешка в голосе мужчины говорила о том, что он совершенно ни о чём не сожалеет.

Эль задохнулась от возмущения.

— Почему вы не предупредили? Она могла зайти с родителями?! — крик Эль эхом отразился в помещении.

Миротворец только пожал плечами, мол, вы и не спрашивали. Последний раз посмотрев на несчастную семью Доннер, он велел всем немедленно убираться, пригрозив наказанием за нарушение режима.

Мари окинула его ядовитым взглядом, но позволила отцу увести себя за руку. Эль последовала за ними. Она шла, обнимая себя руками, и думая о жестокости Капитолия. Он даже не позволил двум сестрам попрощаться друг с другом. У Эль хотя бы остались воспоминания от последний встречи, у Мари не было ничего.

На выходе из Дома Правосудия, Эль догнала Мари.

— Мне так жаль! — произнесла она, обнимая подругу. Теперь они остались вдвоём. Эль ещё не понимала, что происходит, но уже чувствовала, как огромная чёрная дыра образовывалась между ними.

Кусая губы, Мари отвернулась, скрывая слёзы разочарования. Она даже не смогла дотронуться до Мейсили последний раз! Она просто потеряла сестру в один миг.

Эль знала, что поступает правильно. Уверенным движением она отколола брошь, которую так часто касались руки Мейсили, и отдала её Мари.

— Возьми! — уверенно произнесла она, сжимая пальцы подруге.

Мари резко помотала головой.

— Она хотела, чтобы эта брошь была у тебя!

Грустно улыбнувшись, Эль коснулась плеча Мари.

— У меня есть воспоминания, а у тебя брошь! Возьми её, пожалуйста! — едва слышно прошептала Эль.

Но Мари услышала её. Она с благодарностью смотрела на подругу, сжимая в своей ладошке драгоценное украшение сестры. Эль и Мари в тот момент они были по-настоящему близки. Возможно, в последний раз.
Наконец, Мари отпустила Эль, улыбнулась сквозь слёзы и пошла вслед за родителями. Эль проводила подругу долгим взглядом. Она знала, что теперь между ними всё изменится. Без Мейсили они уже не будут той нерушимой командой. Без Мейсили...

Сердце Эль вновь сжалось. Девушка зажала рукой рот, сдерживая громкие всхлипы. Всё происходящее казалось каким-то неестественным сном. Разве могло такое случиться на самом деле? Это же худший кошмар! А любая мать с детства убеждает детей, что кошмары никогда не сбываются. Так почему же?..

Эль обессилено направилась в сторону от Дома Правосудия. Завтра она увидит Мейсили на экране во время открытия, а затем будут оценки и интервью. Она должна верить в свою подругу, просто обязана. Если сильно верить, это ведь сбывается? Только вот почему-то верить получалось с трудом. Эль ругала себя, но ничего не могла поделать. На сердце было тяжело, и как бы не хотелось верить, Эль не верила, что Мейсили может победить. Возможно, она просто плохая подруга.

Девушка так глубоко погрузилась в свои мысли и переживания, почти срослась со своей болью, что не заметила Генри, который подошёл к ней. Когда его рука легла на её плечо, Эль резко дернулась.

— А, это ты, — только и смогла она глупо произнести.

Генри внимательно посмотрел на Эль, взгляд его глаз был слишком обеспокоенным. Парень осторожно коснулся рукой мокрой щеки девушки и вытер дорожку из слёз. Он нежно обнял Эль, слегка баюкая и нашептывая какие-то обещания. Но Эль его не слушала. Ничто на свете сейчас не могло её успокоить, ничто на свете не могло вернуть ей Мейсили.

— Как ты? — спросил он. — Ох, Эль, мне так жаль!

Она молчала, не зная, что сказать, да и не желая говорить. Слова тут были бесполезны.

— Пойдём, — попросил Генри, — пойдём в пекарню. Посидим, поговорим, выпьем чаю. Порадуемся друг за друга. Я покажу тебе то, что испёк. Тебе станет легче, Эль.

Ему пришлось повторить своё предложение, так как Эль не обращала на его слова никакого внимания. Когда же она поняла, о чём Генри говорит, возмущённо вырвалась из его объятий и с гневом посмотрела на своего парня.

— О чём ты говоришь? Мейсили увозят в Капитолий, а ты хочешь, чтобы я сидела и распивала чай?! — одна только мысль о возможности такого заставляла Эль содрогнуться от отвращения. Она не без презрения во взгляде смотрела на Генри. Она не может спокойно сидеть в пекарне, кушать булочки и радоваться тому, что пережила эту Жатву. Как он может даже мысль такую допускать?

Генри попытался взять её за руку, успокоить, но Эль не позволила, отступив на шаг назад.

— Я просто хочу, чтобы ты успокоилась, — мягко произнёс Генри. — Твои истерики никому не помогут, Эль, но они разрывают мне сердце. Мейсили не хотела бы этого!

Имя подруги было ударом ниже пояса. Эль резко вдохнула воздух, борясь с внезапной вспышкой гнева и ненависти к Генри. Конечно, всё, что он говорил, было правдой, но это была жестокая и бесполезная правда. Эль ждала, что Генри успокоит её, как всегда поймёт и поможет, но стал требовать от неё большего — смирения. А она не могла смириться с произошедшим, да и не хотела. Смирение было для неё предательством, а она не могла предать Мейсили.

К тому же было что-то в его словах...

"Отрицать и бояться этого ужасно глупо, всё равно это не поможет, а удача не любит слабых".

— Ты такой же, как Виктория! — разочарованно выплюнула Эль, глядя, как вытягивается и грубеет лицо Генри.

Но девушка не стала ждать, пока он соберется с мыслями и скажет какую-нибудь грубость в ответ. Развернувшись на каблуках, Эль, не оглядываясь, побежала в другую сторону, куда глаза глядят. Генри, в какой-то момент, попытался окликнуть её, но она и не подумала остановиться. Ей нужно было побыть одной, подумать, решить.

Если бы Мейсили была рядом, она поняла бы её чувства. Она знала бы, что нужно сказать, как успокоить. Но Мейсили не было рядом, и уже никогда не будет. У Эль не осталось никого, с кем она могла бы сейчас поговорить. Мари самой было слишком плохо, а Генри думает только о "собственной душе, которую разрывает". Без Мейсили всё казалось каким-то не таким, привычная жизнь вдруг становилось чужой.

Не останавливаясь, Эль, вздрагивая, продолжала куда-то идти. Она даже не заметила, как оказалась в Шлаке, но останавливаться не собиралась. Шахтёры, их жёны и дети, гуляющее по району, с интересом и беспокойством оглядывались на заплаканную городскую девочку. Эль было всё равно, что они думали. Шлак не пугал её.

Раньше Эль иногда приходила сюда, выполняя поручения из аптеки. Кому травы принести, кому просто помочь. Люди из Шлака тогда смотрели на неё с недоверием, а у Эль сжималось сердце от той обстановки, в которой они жили. Нищета, голод, развалины — и куча маленьких детишек. Неудивительно, что им приходится брать тессеры и рисковать. У них просто нет другого выхода.

Эль почти дошла до окраины Двенадцатого. Она вышла из Шлака на заброшенный пустырь, кажется, местные называли его Луговиной, и осмотрелась. Здесь было тихо и спокойно, легкий ветер приносил с собой запахи леса. Эль второй раз в жизни была так близка к нему. Первый раз был в детстве, когда она со стайкой других городских ребятишек побежали на Луговину смотреть на высокий колючий забор. Тогда они дико испугались увиденного, да ещё и встретили недружелюбных детей из Шлака. С тех пор Эль опасалась сюда приходить, да и случая не было. И вот теперь...

Сделав пару неуверенных шагов, Эль пригляделась, впереди виднелся тот самый страшный высокий забор, сотворенный из колючей проволоки и сетки, по которой проходит электричество. А за ним — манящий лес, на который так хотелось взглянуть.

Эль смахнула слёзы и неуверенно подошла к забору, опасаясь удара током. Но почему-то было слишком тихо. Эль совсем не разбиралась в работе электричества, но прекрасно понимала, что находящийся под напряжением забор должен издавать хоть какое-то гудение. Этого не было.

Нахмурившись, девушка осторожно коснулась сетки указательным пальцем — ничего. Тока не было. Эль шмыгнула носом и уже двумя руками ухватилась за забор, глядя вперёд, на размашистые великие деревья, обозначающие начало дикого леса, в котором не существовало правил Панема, не было ни Жатвы, ни Голодных игр. Только естественные законы природы.

Эль ещё долго стояла так, плача и рассматривая недоступный для неё лес. Она потеряла счёт времени. К тому моменту, как она обессилено осела на траву, прижав голову к коленям и обхватив её руками, на дистрикт уже начали опускаться сумерки. Мейсили сейчас должна была сесть за роскошный стол ужинать, обсуждая со своим ментором их дальнейшие действия. Возможно, она смогла подружиться с кем-то из других трибутов, и сейчас вместе они пытались делать вид, что ничего страшного не происходит. А может быть она уже успела поругаться с этим грубияном Хеймитчем — это же Мейси, в конце концов! Бесстрашная, упрямая Мейси, которая и Викторию заткнуть способна, и учителям перечить не боится.

Улыбнувшись, Эль вспоминала все забавные случаи, в которых Мейсили с кем-то спорила или ругалась, добиваясь того, чего хотела. Ни Мари, ни Эль никогда не смогли бы стать такими же, как она.

Слезы продолжали скатываться по щекам Эль, и она не могла остановить их. Ей нравилось сидеть здесь на Луговине, облокотившись на забор, и вспоминать всё, что происходило с Мейсили. Кроме воспоминаний у неё уже ничего и не осталось.

— Что ты здесь делаешь?

Чей-то голос застал Эль врасплох, и она резко подскочила. Оглядев Луговину, девушка никого не заметила, и лишь потом поняла, что обращающийся к ней человек находится по ту сторону забора. Обернувшись, Эль встретилась со взглядом серых глаз. Это был парень из Шлака, поставляющий в их аптеку разные травы.

Эль была поражена. Она резко вскочила на ноги, продолжая смотреть на него с открытым ртом. Конечно, она знала, что он охотится в лесах за Двенадцатым, но видеть это своими глазами... Для Эль лес был страшным и запретным местом, она отказывалась спокойно воспринимать, что кто-то может запросто перелезть через забор и пойти туда гулять. Взгляд девушки упал на привязанных убитых кроликов. Она содрогнулась. Он мог так легко убивать невинных существ.

Парень не стал дожидаться её ответа. Подошёл к забору, чуть в стороне, прилёг, отодвинул, как оказалось, разорванную сетку и пролез под ним. Через секунду он уже был на территории Двенадцатого дистрикта. Эль наблюдала за всем этим, не в силах закрыть рот.

— Здесь порвана сетка, — только и смогла произнести она.

Парень усмехнулся, отряхиваясь.

— Да ты наблюдательная! — съязвил он. — Конечно, порвана, я порвал её пару лет назад.

Эль пораженно выдохнула.

— Ты? — он ещё и сетки рвёт? Бесстрашный.

— Я, — спокойно подтвердил парень. — Ты-то здесь что делаешь?

Он заметил её красные глаза и нос, испачканное голубое платье, растрёпанные волосы, и нахмурился. Изящный рот сжался в тонкую полоску, а серые глаза смотрели с явным презрением.

— Ты в порядке? — наконец, спросил он.

Эль чувствовала, что слёзы всё ещё скатываются с её глаз, но вопрос проигнорировала.

— Это же грубое нарушение законов! Миротворцы должны были давно поймать тебя! — она не знала, зачем всё это говорит. Почему-то поступки этого парня возмущали её. Почему он может так легко нарушать все правила? Почему ему за этого ничего не делают?
Удивлённо подняв брови, он сделал пару шагов на встречу к ней, сложив руки в карманы брюк.

— Может, пойдёшь доложишь им на меня? — насмешливо поинтересовался он. — Ты так боишься нарушений правил? Ну, неудивительно, ты же городская. Вы все такие неженки. У вас сахарная жизнь, голубые платьица, ленточки, украшения. Только расклеиваетесь вы от каждой мелочи, не умеете бороться. Пришла сюда рыдать? Здесь тебя никто не станет успокаивать и гладить по головке. Твоей подруге Мейсили нужна твоя вера, а не твои слёзы. Как ей бороться, если самые родные люди уже готовят для неё место на кладбище? Ты, городская девочка, себя жалеешь в данный момент, а на подругу тебе всё равно.

Дернувшись как от удара, Эль отскочила в сторону от парня. Его слова причиняли боль, и хотелось, чтобы он заткнулся.

— Это ложь!

Он усмехнулся.

— Как скажешь, мне всё равно. Шла бы ты отсюда, городская девочка. Шлак и Луговина не созданы для столь нежного создания.

Парень демонстративно развернулся, собираясь уходить. Он явно не желал продолжать этот разговор. Эль была обескуражена таким его поведением, грубостью, которую она ничем не заслужила. Обиженно вздёрнув нос и всхлипнув, Эль сделала несколько уверенных шагов прочь из этого места, но потом резко остановилась. Её голова сильно кружилась, а тело слабело. Она успела только вскрикнуть "ой", как её ноги подкосились, и она начала стремительно оседать на землю.

Послышалось грубое и усталое "проклятье", но в последний момент чьи-то руки всё-таки подхватили Эль, не позволяя упасть.

***

Уорен медленно подходил к дому Элизы. Обещание, которое он дал Хеймитчу, тяготило душу и заставляло хмуриться. Уори с трудом представлял, как он его выполнит. Ему было очень жаль Элизу, и он боялся смотреть в её тёмные глаза и увидеть в них только тьму и пустоту.

Хеймитч попросил Уорена отдать ей кольцо, убедить, что всё хорошо. Он был так уверен в своём успехе и считал, что Голодные игры — это большая возможность для него. Уорен считал это ужасным бредом, но Хеймитча было не переубедить, он твердил одно и то же.

— Неужели ты не понимаешь? Элиза, моя мать и мой брат достойны большего, чем Шлак. Если я выиграю, их ждёт хороший дом в Деревне Победителей и жизнь в достатке. А я могу выиграть, Уори. Я знаю, что могу!

Конечно, Хеймитч мог победить. Он был смелым, сильным и опасным. А главное он был действительно умным. Но Голодные игры слишком непредсказуемы, и порой всего этого мало. Порой достаточно всего лишь удачи. Да и стоит ли овчинка выделки? Уорен не стал говорить это Хеймитчу, но он не был уверен, что победа в играх такая прекрасная, какой тот себе её представляет. Не говоря уже о том, через какие мучения придется всем пройти.

Уорен окинул взглядом дом Элизы: ставни и двери плотно закрыты, вокруг тишина — сегодня здесь поселился траур. И как после такого можно успокоить Элизу? Уорен обреченно покачал головой. Хеймитч задумал слишком опасную игру. А Капитолий не любит, когда с ним играют. Победа в играх — не благословение, а новое проклятье.

Собравшись с мыслями, Уорен громко постучал в дверь. Он до сих пор не знал, что сказать или сделать, чтобы успокоить Элизу. Хеймитч просил проследить за ней. Но это совсем не просто, учитывая обстоятельства. Элиза и Уорен даже не были друзьями, они виделись-то всего пару раз.

Хотелось в лес. Уорен сейчас с удовольствием перелез бы через забор, достал бы новенький, сделанный руками Троя лук, и пошёл бы охотиться, применяя в этой охоте все знания, которые достались ему от отца. А после погулял бы с Кэл, не думая ни о каких Голодных играх. Но, к сожалению, это не представлялось возможным. Он был вынужден сдержать своё обещание. Ему придётся врать Элизе и говорить, что всё будет хорошо.

Спустя несколько минут, дверь в дом всё же медленно открылась, в образовавшейся щелке появилось лицо молодой темноволосой девушки. Она недовольно, с вызовом смотрела на Уорена, под её хмурыми глазам находились синяки усталости.

— Чего тебе? — зашипела девушка.

Уорен на секунду опешил. Он узнал эту девушку. Она была дочерью одного из местных Шахтеров, мистера Деккера, и, вероятно, подругой Элизы. Но имени её Уорен не знал.

— Я хотел поговорить с Элизой.

Девушка закатила карие глаза.

— Элиза отдыхает и, поверь мне, ей не нужно твоё сочувствие, — грубо отрезала она и махнула рукой. — Можешь спокойно идти по своим делам с чувством выполненного долга.

— Ты не понимаешь. Хеймитч попросил меня кое-что передать ей.

На лице дочери Деккера появилась тень понимания. Она на секунду задумалась, а затем полностью распахнула дверь. Но встав посередине, она не позволила Уорену и шагу в дом сделать. Девушка стояла, сложив руки на груди и злобно сжав губы в тонкую полоску.

— Элизе сегодня выпало достаточно мучений, чтобы добавлять новые. Она только что успокоилась! Хеймитч мог и сам ей всё сказать, но вместо этого он решил причинить ей больше боли, подсылая ещё и своих дружков! Ты знаешь, это жестоко! Элиза не выдержит, если все будут ходить и напоминать ей о Хеймитче,— она больно ткнула пальцем в грудь Уорена. — Придёшь в другой день и расскажешь, что ещё Хеймитч утаил. На сегодня нам достаточно вестей.

Девушка попыталась развернуться и закрыть дверь, но Уорен стремительно схватил её за плечо.

— Я думаю, Элиза захочет меня выслушать, — уверенно произнёс он. Девушка попыталась злобно возразить. — Я прекрасно тебя понимаю. Но обещаю, я не сделаю Элизе больно, я хочу успокоить её.

Её подруга неуверенно посмотрела на Уорена. Затем, явно перебарывая себя, она отошла в сторону, пропуская парня.

— Если ей станет хуже, ты труп! — заявила она, когда Уорен оказался на пороге.

— Как скажешь, дочка Деккера, — усмехнулся он.

Но веселье было развеялось. Впереди Уорена ждал трудный разговор с Элизой. И парень обеспокоенно переглянулся с её подругой. Взгляд у девушки был усталый и измученный, полный сомнений. Ну что ж, Уорен обещал, что всё будет хорошо. Проклятье! Сегодня он дал слишком много обещаний, которые так непросто сдержать.

Элиза лежала на стареньком диване в гостиной в форме эмбриона. Она не плакала, просто смотрела в одну точку пустым взглядом. Но когда она услышала шаги Уорена и своей подруги, она словно ожила. Приподнялась и даже нашла силы для улыбки.

— Привет, — тихонько произнесла она.

У Уорена защемило сердце.

— Здравствуй, — он присел рядом с ней. — Как ты?

Дочка Деккера послала ему убийственный взгляд, но Элиза только пожала плечами и едва слышно ответила, что привыкает. Уорен осторожно коснулся её плеча.

— Я говорил с Хеймитчем, он попросил меня присмотреть за тобой, — Элиза встрепенулась, услышав имя любимого. — Он победит, Элиза, обязательно. Это же Хеймитч! Ему просто нужно, чтобы ты в него верила. Знаешь, он просто не может проиграть. Любой бы выиграл, если бы дома его ждала такая девушка. И у вас всё будет хорошо.

Смущенно опустив глазки, Элиза грустно улыбнулась. Уорен почувствовал себя паршиво. Он говорил то, в чём сам сомневался. Нет, не в победе в Хеймитча, а в том, что всё будет хорошо. Как к чёрту всё может быть хорошо, если речь идёт о Голодных играх?

Хеймитч был так глуп, раз считал, что победа принесёт ей счастье. Счастьем для этой девушки была обычная возможность проводить время со своим парнем. И никакого вмешательства Капитолия. Но Уорен всё же понимал желания друга. Элиза была таким нежным и красивым созданием, её хотелось защищать, достать для неё луну с неба. Возможно, эта девушка действительно не выдержала бы жизни в голодном Шлаке.

Но главное, что Элиза верила словам Уорена.

— Он передал кое-что для тебя, — Уорену потянул руку к карману и достал оттуда маленькое, деревянное колечко. Хеймитч сам его вырезал. — Он хочет связать с тобой свою жизнь, после того как вернётся.

Ладошкой Элиза прикрыла свой рот, на её глаза набежали горькие слёзы. Она протянула дрожащую руку и неловко забрала у Уорена колечко. Девушка долго рассматривала его, крутила между пальцев, справляясь с болезненными всхлипами, а затем медленно одела на безымянный палец.

— Почему он сам не отдал его мне? — спросила она с сожалением.

— Он боялся, что ты воспримешь это, как прощание, — в глазах Элизы отразился страх, — но это не прощание. Хеймитч сказал, что это ваше будущее.

Элиза прикрыла глаза, покачивая головой.

— Спасибо, — наконец выдохнула она. — Спасибо тебе большое, Уорен.

Он улыбнулся. Встав, он последний раз улыбнулся Элизе и направился к выходу. Её подруга пошла за ним. Выйдя из гостиной, Уорен повернулся к ней с насмешливым взглядом. Немного расслабиться ему не помешало бы.

— Ну как, труп я или нет?

Та недовольно сжала губы. Настоящая мегера, вот её точно защищать не хотелось.

— Живи пока, — великодушно разрешила она и подтолкнула его. — Только с глаз моих убирайся.

Уорен рассмеялся, перешагивая через порог дома.

— Ну, спасибо, дочка Деккера. Ты вроде бы хорошая подруга, я могу не беспокоиться за Элизу, пока ты с ней.

Девушка облокотилась о косяк двери и наградила Уорена самодовольным взглядом. Отвечать она не стала, лишь немного улыбнулась уголками губ.

Сделав шаг на первую ступеньку, Уорен на секунду замер.

— Меня, кстати, Уорен зовут.

Девушка на секунду задержала на нём свой взгляд, словно оценивая. Уорен уже подумал, что она не ответит, но в последний момент девушка всё же решила представиться.

— Я Хейзел.

Уорен подмигнул ей. Очень приятно.

Продолжение в комментариях

@темы: фанфики, фанфик \"Пока бьются сердца\"

---

[~TRISTIA~]

Распространение приветсвуется всеми руками и ногами

жми и участвуй

 <div align="center"><a href="http://hungrygames.diary.ru/p165088563.htm"> <img src="http://10pix.ru/img1/1715/5291534.png" />
жми и участвуй</a></div>

запись создана: 12.08.2011 в 08:43

@темы: наши Голодные игры (конкурсы)

---

[~TRISTIA~]

Сегодня у одного из самых талантливых людей нашей планеты День Рождение!

Мы поздравляем ее и говорим спасибо за то, что она подарила нам мир Голодных игр!

С Днем Рождения , Сьюзенн!

@темы: Сьюзен Коллинз

---

[~TRISTIA~]

новые фотографии из EW

@темы: фото-фотосессии, Лиам Хемсворт, Пит Мелларк, Гейл Хоторн, Джош Хатчерсон, Фильм "голодные игры"

---

[Ricka]

Новые кадры же!

@темы: Пит Мелларк, Дженнифер Лоуренс, Китнисс Эвердин, Джош Хатчерсон, фото-стиллы/постеры, Фильм "голодные игры", новости

---

[~TRISTIA~]

После новости о вступлении Стивен Содерберга в команду Голодных игр, EW подтвердил эту новость окончательно.

"Это правда, что он два дня снимал во втором составе", -говорит режиссер Гэри Росс, кто у руля киноадаптации мрачного бестселлера С.Коллин. Росс объясняет, что такие два кинематографиста (Росс и Содесберг)давно близкие друзья - Содерберг был продюсером в 2003 году в фильме Росса "Фаворит" и они уже поддержитвают друг друга в различных начинаниях очень много лет.

Между тем, производство идет на всех порах в Северной Каролине от свирепых сцен арены до яркого мира Капитолия .

"Мы уже сделали много разных экш-сцен", говорит Росс. "Мы спалили лес, мы взорвали пирамиду вещей, которая взлетела на 150 футов в воздух, с чемоданами, летевшие над нами на четверть мили."

Пока Росс говорит о волнующих зрелищных сценах, он помнит о эмоциональном ядре повествования . "Я думаю, что сила игры Дженнифер - это самое волнующее для меня," говорит он. "Такие вещи ошеломляют меня."

Перевод Tenara

Копирование материала без аткивной ссылки на источник запрещено

@темы: съёмки, Дженнифер Лоуренс, Фильм "голодные игры", режиссер Гэри Росс, новости

---

[~TRISTIA~]

Вы помните, что наши люди поехали на Комик-Кон?
Илья Котов - победитель конкурса от компании "Вольги" отправился в Сан-Диего и теперь делится впечатлениями в своем блоге.

"Мои ГОЛОДНЫЕ ИГРЫ начались, едва я сошел с трапа крохотного кукурузника в аэропорту Сан-Диего: дабы успеть на панель (от английского panel - как там зовут презентации со "звездами" с Джоном Фавро (гуглите, гуглите!) и Гильермо дель Торо, пришлось забить на еду и сон и, не выпуская из поля зрения Сергея, нашего вожатого из московского офиса ВОЛЬГИ, спешить на место действия. Там же я заметил и первую весточку от будущей экранизации на главном экране Hall H. Но о панели как-нибудь потом)"

Интересно? Тогда спешите сюда: http://ilykotov.blogspot.com/
Там много разной информации и фотографий.

Материал подготовила Tenara

Копирование материала без указания ссылки на источник запрещено

@темы: фанаты, Вольга

---

Стивен Содерберг на съемках "Голодные игры"

[~TRISTIA~]

Режиссер «Одиннадцати друзей Оушена» не перестает удивлять киномир. То он снимает порнозвезду в главной роли, то решает уйти в отставку, чтобы рисовать, но сейчас он превзошел сам себя. Стивен Содерберг возглавляет вторую съемочную группу фильма «Голодные игры».

За последние дни в твиттере можно было встретить упоминания о присутствии Стивена Содерберга на съемочной площадке «Голодных игр». Напомним, что это экранизация одноименного бестселлера Сюзанн Коллинз, сочинившей трилогию о суровом мире будущего, где подростки вынуждены принимать участие в смертельных сражениях. Режиссером проекта является Гэри Росс.

Художник-постановщик «Голодных игр» Эдди Миллс написал в твиттере: «На этих выходных у нас тут Содерберг!!! Очень круто!» Поскольку количество восклицательных знаков зашкаливает, похоже, что Стивен и вправду приехал на съемки. Но в каком качестве? И тут помогает твит осветителя Криса Блэкстоуна: «Офигеть! Только что узнал, что Стивен Содерберг приезжает к нам возглавлять вторую съемочную группу!»

Источники блога Playlist подтвердили, что в своих восторгах парни из съемочной группы не ошибаются: Содерберг и правда помогает Гэри Россу снимать «Голодные игры». Но опять-таки все не настолько внезапно как кажется со стороны. Стивен и Гэри на самом деле давние друзья. Содерберг продюсировал один из лучших фильмов Росса «Плезантвиль», тогда как режиссер «Фаворита» частенько посматривал сценарии режиссера «Заражения». Еще одним связующим звеном стал Филип Мессина, художник по костюмам «Голодных игр», работавший на многих фильмах Содерберга – «Траффик», «Солярис», «Эрин Брокович» и трилогии про Дэнни Оушена.

Учитывая, что фильм должен оказаться в кинотеатрах уже 22 марта будущего года, решение Содерберга помочь своему приятелю выглядит очень правильным. Стивен славится своим умением работать очень быстро. Как рассказывал Мэтт Дэймон, во время работы над «Заражением» Содерберг параллельно монтировал картину и за 20 минут успевал привести в идеальный вид материал, отснятый за день. Вообще Дэймон иногда говорит слишком много, за что Содерберг на недавно прошедшем конвенте Comic-Con назвал 14-летней девчонкой.

Привлекательность такого коммерческого проекта как «Голодные игры» для ряда снобов моментально увеличилась. И пусть работа второй съемочной группы не сильно влияет на общее восприятие фильма, градус ожидания проекта действительно увеличивается.

http://www.kinopoisk.ru

@темы: съёмки, Фильм "голодные игры"

---

[~TRISTIA~]

Встречаем, первые официальные стиллы к фильму Голодные игры, не смотря на то, что мы их видели.

@темы: Лиам Хемсворт, Дженнифер Лоуренс, Джош Хатчерсон, фото-стиллы/постеры, Фильм "голодные игры"

---

[~TRISTIA~]

Съемки Капитолия идут в Шарлотте, Северная каролина.
В среду по меньшей мере 100 статистов и членов экипажа были на съемках в верхней части города Шарлотта в Театре Найт.
Как сообщил Расс Боуэн, Дженнифер, Стенли Туччи и другие актеры там тоже были. Скорее всего, снимались сцены с победителями и интервью.

@темы: съёмки, твиттер, новости

---

[~TRISTIA~]

Universal Republic выпустит саундтрек и альбом, связанные с "Голодными играми" По данным Billboard.com, Universal Republic выпустит саундтрек и альбом, связанные с "Голодными играми" от компании Lionsgate; Ти-Бон Бернетт и Дэнни Эльфман сотрудничают с нимим в качестве композиторов для фильма. В дополнение к их инструментальным работам Universal Republic выпустит сборники песен, звучащих в фильме и напрямую зависящих от тем: свобода, бунт, выживание семьи. ... Читать дальше »

@темы: музыка, Фильм "голодные игры", новости

---

Фанфик "Пока бьются сердца", PG, Пит/Китнисс, Гейл/Китнисс

[Ricka]

Название: Пока бьются сердца
Автор:  Ricka
Бета:  Кагами:
Связь: [email protected]; icq - 6046793; rickachan.diary.ru
Статус: начат
Размер: 20 глав.
Пейринг: Пит/Китнисс, Гейл/Китнисс, а также другие, которые будут раскрываться по ходу.
Рейтинг: PG
Жанр: romance, drama.
Тип: het
Саммари: Видимо, это история о любви. О жизни в Двенадцатом дистрикте, о давление Капитолия, о чувствах и судьбах, которые имеют свойства повторяться. Китнисс, Пит, Гейл, мы многое знаем о них, но всегда найдется, что рассказать. Как все начиналось и почему все закончилось именно так? А ещё здесь есть герои, о которых мы не знаем ничего, но они тоже часть всего этого. Этот фанфик не стремиться изменить канон или вмешаться в него, он хочет лишь дополнить его. Здесь вы узнаете, что чувствовал Пит на Жатве, и Гейл, когда Китнисс вернулась домой, а также много всего другого. Приятного прочтения, и пусть удача всегда будет на вашей стороне!
Дисклеймер: Все принадлежит тому, кому принадлежит.
Размещение: Только с разрешения автора.
Предупреждение: я могу сказать лишь то, что это история не всегда будет историей Китнисс, Пита и Гейла. Но попробуйте почитать, я так старалась показать полную картину. Возможен OOC и небольшие противоречия канону.
От автора: это одна из тех историй, которые требуют быть написанными. Я тут бессильна.
Спасибо LittleDreamer, её переводы вдохновили меня.

Пока бьются сердца

Глава 1. Начало?

Примерно через две недели, после того как Китнисс и Пит вернулись в свой родной Двенадцатый дистрикт, в теплый воскресный день бывшему городскому сыну пекаря, а ныне Победителю Голодных игр Питу Мелларку повезло — ему выпали драгоценные свободные часы в его новом совершенно безумном ритме жизни. Сегодня в первой половине дня он, в отличие от своей напарницы, был освобожден от надоедливых фотосессий, интервью и празднований. И это несказанно радовало: за всё прошедшее время с момента возвращения он только и делал, что поддерживал народную веру в двух горячих возлюбленных. А это ужасно выматывало. Если честно, то Пит уже начинал жалеть о том, что в своё время признался всему Панему в своих чувствах. Результат, конечно, был бы другой, зато сейчас не пришлось бы обнимать и целовать любимую девушку, понимая, что на самом деле она предпочла бы оказаться где угодно, только не в твоих объятиях. Это ведь все равно что использовать насилие — результат был бы тот же. И так изо дня в день, с одной вечеринки на другую, то перед одним объективом, то перед другим, и все умудряются лепетать о том, какая красивая пара стоит перед ними. Тьфу.

Но как бы там не было, сегодня Пит действительно чувствовал себя свободным. Он впервые смог встретиться с друзьями в обычной обстановке, и даже сумел почувствовать, будто что-то из его прошлой жизни может остаться неизменным.

Они находились в стареньком магазине портного мистера Джексона. Этот человек вместе со своей семьей одевал, по крайней мере, половину городских семей, не смотря на то, что его магазин был больше похож на сувенирную лавку — столь много тут стояло ветхих предметов интерьера, шкатулок, статуэток, картин, и всё, как правило, покрыто небольшим слоем пыли. Когда-то Питу казалось, что здесь находится настоящая сокровищница, но это было до Капитолия с его красотой и роскошью. Теперь это помещение было местом трепетных воспоминаний, убежищем, где можно спрятаться и сделать вид, что ничего не происходит.

Сын мистера Джексона, Алек, был одним из близких приятелей Мелларка. Когда-то в прошлой жизни они вместе бегали по городским улицам, придумывали всякие игры и хулиганства, готовились к школьным соревнованиям и даже помогали друг другу, если кого-то родители слишком сильно загружали работой. И вот сегодня, как в старые времена, Пит снова помогал Алеку, застрявшему за прилавком. Вместе с ними был Оуэн — старший брат Пита, тот, который уже слишком взрослый, чтобы участвовать в Жатве. Впрочем, даже если бы возраст позволял ему, он бы никогда не вызывался добровольцем, чтобы прикрыть спину брата. Вероятно, во многом из-за своей девушки. Она — старшая сестра Алека и причина Оэуна застревать по воскресениям в магазине Джексона.

Втроем они обслуживали редких посетителей, но в основном шутили друг над другом и разговаривали на всякие отвлеченные темы. Оуэну и Алеку хватало такта не говорить о Голодных играх и обо всём, что с ними связано, в том числе и о Китнисс, а Пит почти искренне смеялся над забавными историями, выслушивал последние новости и улыбался, когда Алек и Оуэн как всегда начинали ссориться из-за всякой ерунды и делить Дон. Это был хороший день, но он просто не мог быть совершенно свободным. Не после того, что случилось за последние месяцы.

В какой-то момент дверь магазина заскрипела, кто-то вошел, и Оуэн резко выпрямился, нахмурившись. Он слегка кивнул брату, тем самым советуя тому повернуться. Пит не прочитал в его глазах ничего хорошего и, прежде чем обернуться, подумал, что, вероятно, новый посетитель — это Китнисс, каким-то образом забредшая сюда. Но это была не она.
Что ж, в конце концов, это должно было случиться, и Пит это прекрасно понимал. Даже если Гейл Хоторн почти никогда не посещал всякие празднества и был очень занят у себя в Шахтах, когда-нибудь они все равно бы столкнулись у дверей пекарни или того хуже в Деревне Победителей, куда бы Гейл пришел навестить Китнисс. Этот дистрикт был слишком мал для того, чтобы слишком долго разводить этих двоих по разным углам.

Взгляд Пита тут же упал на мясо в руках посетителя. Конечно, Гейл охотился и пришел сюда для того, чтобы продать или обменять свою добычу. Мелларк знал, что хотя мистер Джексон не был таким уж постоянным "клиентом", он иногда позволял себе брать у охотников что-то, чтобы не тратиться в мясной лавке. В конце концов, экономия также была присуща и городским, что бы там не говорили по этому поводу люди из Шлака. Но сегодня Гейл просчитался, потому что хозяина магазина здесь не было, а Алек, даже если бы у него была такая возможность, чисто из вредности не стал бы ничего брать. Городские не любят этих крутых парней из Шлака, особенно тех, кто перелезает через забор.

В этой напряженной паузе, повисшей в магазине, Пит не знал, как реагировать на встречу с Хоторном, но не без удовольствия отметил, что и в это воскресенье Китнисс не было на охоте. Хоть ему и претили подобные мысли, он всё же чувствовал себя спокойнее, зная, что Китнисс и Гейл не проводят много времени наедине. В конце концов, он действительно думал, что между ними что-то есть.

— Привет, — поздоровался Пит. Он пытался быть дружелюбным.

Китнисс — это Китнисс, но он не может злиться на человека просто за то, что тот — её старый друг. И хотя Мелларк, конечно, злился и ревновал, он не хотел сразу же делать из Гейла своего врага. Он не имел на это право.

— Здравствуй, — Гейл не пытался быть дружелюбным, но тоже говорил без ярой враждебности.

Они никогда раньше не разговаривали, да и причин собственно не было. Они бы и сейчас не заговорили, будь это их воля. Но теперь вот приходится, и вероятно не в последний раз. Ничего не сделаешь с тем, что Китнисс слишком многое значит для обоих. Им придется вытворять всё это.

Очередной фарс Голодных игр.

— Ладно, — Гейл повернулся к Алеку, — передай отцу, что я заходил.

Алек демонстративно промолчал.

Вновь нажал на ручку двери, Гейл немного неуверенно кивнул Питу, тот кивнул в ответ. Когда за Хоторном захлопнулась дверь, все переглянулись и вздохнули с облегчением.

— Что это было? — Оуэн неодобрительно покачал головой.

— Без понятия.

Пит действительно перестал понимать, что это сейчас происходит, и как из всего этого выбираться. Он только знал, что эта встреча была началом его мучений.

***

Хотя, конечно, на самом деле началось все намного раньше. Эта древняя история, но её пик приходится на тот день, когда никто не собирался умирать. День, который Пит помнил очень хорошо.

В ту Жатву он проснулся слишком рано и очень долго лежал в постели, уговаривая себя ещё поспать. Но беспокойство мешало погрузиться в сон, и в итоге Пит бесполезно пялился в белый потолок, нагоняя на себя ещё больше страхов. Он представлял себе, как его имя вытаскивают из огромного шара, как он едет в Капитолий, и как его убивают в первые секунды Голодных игр. Самое паршивое во всей Жатве — это ожидание, от него и свихнуться недолго. Вероятно, когда ты точно знаешь, что ты трибут, это все равно переживается лучше, чем последние секунды перед тем, как Эффи Бряк назовет чье-то имя, возможно, твое. И чтобы не усиливать эти мучения, как только в окно стали пробиваться первые лучи солнца, Пит потихоньку начал вставать с кровати и одеваться.

— Уже встаешь?

Оказывается "сова" Сэм тоже не мог спать в такой день. Наоборот, он лежал бледный в своей кровати и даже не пытался скрыть, насколько испуган. В этом году его последняя Жатва, а это значит, его имя впишут максимальное количество раз — семь. В понятиях Сэма семь листочков с его имением приравнивает его почти к смертникам. И он, похоже, уверен в том, что отправится в Капитолий.

— Что, ты уже собрался везти мне подарок из Капитолия?

Смешок Сэма получился каким-то слишком громким и нервным. Вообще-то Пит не мог серьезно воспринимать страхи брата. Возможно, ему бы тоже семь казалось большим числом, но его больше волновала другая цифра — двадцать. Её имя будет на стольких листочках.

— Размечтался, буду я ещё на тебя тратиться, — Сэм все-таки улыбнулся.

— Эй, вы оба, заткнитесь и ложитесь спать, иначе даже до Жатвы не доживете!

Оуэну больше не придется рисковать на Жатве, но он тоже волновался. В обычные дни этого парня не разбудить даже пушечным выстрелом, но не сегодня. Дон тоже запишут семь раз.

Пит ещё какое-то время провел в полной тишине, в комнате, где каждому есть за кого беспокоиться, а затем все-таки решил спуститься вниз. Сэм последовал его примеру. В такое время сидеть без дела невыносимо, хотя и дел особо нет. В День Жатвы пекарня почти не работает, только один утренний час, и отец сам справлялся со всем. Он считал, что в такой день его сыновья не должны трудиться, но Пит не был с ним согласен. Официальный праздник и почти нерабочий день — это не щедрость Капитолия, это ещё один способ пытки. Вы не будете думать в такой день ни о чем, кроме Голодных игр, смиритесь.

Внизу находился только отец, который уже занимался своим делом. Мать, как всегда, спила. Она всегда спила в такие дни и складывалось впечатление, что ей все равно. Пит бы так и думал, если бы не помнил, что каждый раз после Жатвы она обнимает своих сыновей с искренним облегчением.

— Если вам нечем заняться, то можете принести мне пару мешков с мукой, — отец улыбнулся, увидев сыновей. — А затем позавтракаем.

Пит согласно кивнул, а Сэм лишь пожал плечами. Лучше уж таскать тяжелые мешки, чем пялиться в потолок, представляя невесть что. Хотя мешки на самом деле тяжелые и тащить их с заднего двора не такое уж удовольствие. Сэм этого терпеть не может, хотя Сэм вообще не пекарь. Но он любимчик матери, и горелый хлеб сходил ему с рук чаще, чем остальным. Ему вообще-то больше нравилось заниматься животными, теми же свиньями. И он заодно успел их покормить, прежде чем взять свой мешок.

— Ты же будешь о них заботиться? — Такая сентиментальность не совсем в духе Сэма. Похоже он был абсолютно убежден, что поедет в Капитолий.

Пит неодобрительно покачал головой.

— Прости, но свиньи — это не моё. Могу только хлеб вместо тебя портить, — Сэм даже не улыбнулся. — Слушай, заканчивай с этим, некоторых детей из Шлака записывают семь раз с одиннадцати лет!

— Дело не в этом, у меня плохое предчувствие.

— Это ты накрутил себя. Послушай, сегодня вечером ты вернешься домой, я обещаю тебе это. Просто поверь и прекрати сходить с ума.

Сэм явно в это не верил и ещё больше побледнел, но все-таки согласно кивнул. Пита всё это начинало немножко злить, в конце концов, Сэм не единственный, кто рисковал в эту Жатву. И самому Питу тоже хотелось, чтобы и в него кто-то вселил уверенность.

Когда они вдвоем занесли мешки в дом, отца там уже не было, видимо, он вышел к покупателю. Сэм пошел проверить, а Пит достал буханку, предназначенную для них, и аккуратно принялся разрезать её. Этот хлеб был намного лучше того, который они пекли обычно — в День Жатвы хотя бы еда должна радовать. Хотя не всем удается это оценить. Пит до сих пор помнил, как в день своей первой Жатвы Сэма вывернуло наизнанку прямо за столом. Следующих два года он просто отказывался завтракать.

Пита благо Жатва так сильно не пугала, и он мог наслаждаться вкусным завтраком, особенно в такой тишине. В их доме она выпадала не каждый день. Мать, которая обычно вставала с самого утра, не давала спокойно поесть, ибо стоило войти на кухню, как ты тут же получал какие-то указания по выполнению крайне срочных дел. Приходилось слишком быстро проглатывать свою порцию и бежать выполнять их.

Но тишина была разрушена, когда братья Пита вошли на кухню почти одновременно. Оуэн, правда, сразу отказался от завтрака и быстро исчез за дверью, ведущей на улицу. Пит прекрасно понимал его желание поскорее увидеть Дон. Но вот Сэм остался, он не без удовольствия сел на свой стул и отхлебнул из кружки.

— Это Гейл Хоторн, — наконец, сообщил он.

Конечно, Гейл Хоторн. С кем же ещё отец мог так долго торговаться?

Быстро доев свою еду, Пит потянулся к кружке, желая поскорее закончить завтрак.

— Можешь не торопиться. Он один.

Не ответить на этот насмешливый тон было очень сложно. Чёртов Сэм! Питу очень не нравилось, что кто-то знает его тайну. Даже если этот кто-то — родной брат. Но он лишь пожал плечами, не желая вестись на эти уловки. Увы, братец явно не собирался останавливаться.

— Полагаю, он хотел порадовать этим хлебом её, Китнисс.

Сказав это, Сэм слишком внимательно посмотрел на Пита, отчего у того скрутило живот. Что же поделать, если Сэм такой догадливый? Он и о Дон узнал первым. Но можно было бы хотя бы не издеваться.

— Мне кажется, что они родственники. Он её двоюрный брат, я думаю.

— Ну, конечно, а я думаю, что он Цезарь Фликермен. И это, разумеется, тоже правда.

— Ой, заткнись, остряк! — огрызнулся Пит. Он резко встал из-за стола, не желая продолжать испорченный завтрак и этот разговор. К тому же нужно было идти готовиться к Жатве, это обязательно. Очевидно, Капитолию не нужны были трибуты одетые в рабочую одежду, испачканную мукой. Поэтому все наряжаются.

Едва Пит вышел из кухни, как столкнулся с матерью. Она уже была одета. Красивое платье, явно из её молодости, прическа, макияж. Она всегда старалась хорошо одеваться, но не так, как в Дни Жатвы. Пит иногда задавался вопросом: если она сейчас так старается, то что же она делала раньше, когда сама рисковала стать трибутом? Говорят, тогда она была настоящей красавицей.

Миссис Мелларк натянуто улыбнулась, заметив сына, и даже неловко похлопала его по плечу в знак поддержки.

— Где твой брат?

Пит пожал плечами. Даже зная, где Сэм, он не собирался сообщать ей об этом. В их доме существовало негласное правило — не сдавать друг друга матери, чего бы она не хотела. Будь это новое задание или подготовка к Жатве.

— Хорошо, тогда прими ванную первым.

Пит кивнул, все равно делать было нечего, а с подачи матери подготовка могла бы занять много времени. Так что лучше не откладывать. Да и это должно было помочь не думать о словах брата. Ведь если Гейл Хоторн действительно не являлся родственником Китнисс, то у Пита просто не было никаких шансов. Если он вообще когда-нибудь решился бы с ней заговорить.

За делом: отмывкой и переодеванием в совершенно новые костюмы, сшитые мистером Джексоном по заказу матери — время действительно пролетело значительно быстрее, и ближе к часу парни уже собирались двигаться к площади. Бледное лицо Сэма пошло зелеными пятнами, и Пит всерьез боялся, как бы брат не грохнулся в обморок. Это же надо было так себя накрутить! Но, в общем-то, Сэм старался держаться и двигался вполне уверенно, так что кроме цвета лица ничто его не выдавало. Отец пожелал мальчикам удачи, а мать лишь попыталась улыбнуться.

На улице к братьям присоединились Оуэн и Дон. Белокурая дочь портного была одета в очень красивое белое платье, которому могли бы позавидовать многие девушки Двенадцатого. Она смеялась над шутками старшего брата Пита и, казалось, совсем не волновалась. Хотя сам Оуэн явно не был спокоен, он как всегда шутил, но в глубине его глаз затаилось напряжение. И Пит прекрасно понимал его.

Время медленно приближалось к двум, и детей на площади уже начинали строить перед сценой рядом с Домом Правосудия. По возрасту, по статусу. Городских с городскими, Шлак отдельно. Даже в такой момент Капитолий подогревал вражду между ними.

— Ладно, удачи вам! — Дон коротко поцеловала Оуэна в щеку и ободряюще помахала Питу с Сэмом. — Эй, Сэм, не вешай нос.

Подмигнув, она уверенным шагом направилась в колонку с девочками её возраста, которые тут же принялись расхваливать её новенький наряд. Оуэн проводил Дон долгим взглядом.

— Да, парни, удачи, — тяжело вздохнув, произнёс он, последний раз кивая Питу с Сэмом, и пошёл в сторону к зрителям. Хорошо ему. Пит бы тоже с радостью покинул центр площади. Но, увы, ему предстоит пройти через это ещё не один раз.

Сэм и Пит обменялись рукопожатием, и Сэм тоже отошёл в свою линию, оставляя брата в одиночестве. Людей на площади все ещё было не очень много, меньше половины, и Пит от скуки лениво рассматривал остальных претендентов. Здесь было слишком много знакомых, и от этого факта настроение становилось ещё более паршивым. Кто-то всё равно уедет в Капитолий, от кого-то удача сегодня отвернется. И кто бы ни был выбран, сложно даже представить, что этот человек сможет победить. Дистрикт Двенадцать давно перестал верить в чудо, если он вообще в него когда-то верил. Два победителя за семьдесят три года. Чтобы там не говорила Эффи Бряк каждый год, удачей здесь и не пахнет.

В какой-то момент глаза Пита сами нашли её. Китнисс, одетая в красивое голубое платье, стояла в своей линии. Она очень красива, и это самый удивительный момент во всей Жатве — заметить её, такую нарядную. Обычно она так не одеваться. Обычно никто так не одевается. Но только от возможности видеть её такой на лице возникала улыбка. Китнисс, конечно, не замечала, что Пит на неё смотрит. Она этого никогда не замечала. Как он не замечал, что смотрит на неё уже слишком долго.

Площадь постепенно заполнилась людьми и мэр, наконец, вышел на сцену со своей речью. Всё то же, что и каждый год. Как будто одного мучения с выбором трибутов мало, нужно ещё слушать одни и те же скучные речи. А напряжение в толпе всё нарастало, Пит чувствовал, как его ровесники переступают с ноги на ногу, гнут пальцы и нервно вздыхают. Многие хотели бы, чтобы трибутов выбрали как можно скорее. Всё равно перед смертью не надышишься, только нервные клетки убьешь. Лишь когда пришло время выхода Хеймитча, они слегка успокоились, у многих на лицах появились улыбки. Ментор трибутов как всегда был пьян и чуть не упал, залезая на сцену. Его невразумительная речь и попытки схватить Эффи Бряк за задницу явно разрядили обстановку, многие начали смеяться и перекидываться шуточками. Мэр и Эффи покраснели от стыда, а вот Пит готов был благодарить Хеймитча за то, что тот внес немного забавы в Жатву.

Наконец, пришло время тянуть жребий. Кажется, теперь все резко захотели ещё немного потянуть время. Так всегда. Пит глубоко вздохнул, сначала девушки. В голове сама по себе билась незваная мысль: "Только бы не Китнисс". А ведь её имя написано на двадцати листочках! Двадцать — это действительно плохой расклад. Это слишком много, особенно для девушки. Какая бы там не была ситуация в Шлаке, тессеры обычно берут парни. Среди девушек таким количеством вписок обладают немногие. Пит сжал кулаки. Нет, она ни за что не попадет в Капитолий. Это же Китнисс, она просто не может!

Но вот листочек выбрали, Эффи снова подошла к кафедре, бодро улыбнулась и принялась разворачивать его.

— Примроуз Эвердин, — произнесла она, и Пит в первую секунду растерялся. Нет, это не Китнисс, но все равно что-то не так. Только потом он начинал медленно понимать. Эвердин. Примроуз. Прим. Её сестра. Та белокурая малышка, которую так многие любят в Двенадцатом, Пит считал, что ей ещё не было двенадцати. Да она и мухи не обидит, как её вообще можно отправлять на Голодные игры?

Пит задохнулся от возмущения, глядя на то, как храбрая девочка, сжав кулаки, двигалась к сцене. Резкий крик Китнисс едва не разорвал сердце Мелларка, он даже подумать не мог, что она может так кричать. Он мог лишь отдаленно представлять себе, что она сейчас чувствует, но он не успел даже понять, что происходит, как Китнисс подскочила к своей сестре, почти грубо оттолкнула её от сцены и закричала, что хочет участвовать в играх.

— Есть доброволец! — твердила она, как молитву, словно боялась, что её не услышат. Но её слышали. На сцене все недоуменно переглянулись. Такое поведение застало их врасплох — в Двенадцатом так давно не было добровольцев.

Пит же стоял как громом пораженный, и с его губ само по себе сорвалось слишком громкое "нет". Кажется, несколько парней в его линии обернулось, он даже видел недоуменный взгляд Алека.

Наконец, Китнисс пригласили на сцену, но Прим слишком сильно вцепилась в неё и не отпускала. Пит понимал, что будь его воля, он бы также держал её, не позволяя даже шага сделать к сцене. Но Гейл стремительно оказался рядом с сестрами и оттащил Прим. Как он только был способен на это?

Следующие минуты показались сном. Хеймитч что-то несвязно говорил, Двенадцатый выражал уважение, но Пит никак не мог поверить, что Китнисс, именно Китнисс, его Китнисс, попадет на Голодные игры. И он испытывал самое противное ощущение на свете — беспомощность. Он не мог сделать ничего. Он больше не мог сжечь хлеб и отдать его ей. Он даже не имел право навестить её, она ведь наверняка даже не помнила его.

Но вот наступил другой важный момент — выборы трибута-парня. Пит едва успел подумать, что хуже уже ничего быть не может, как Эффи произнесла имя.

— Пит Мелларк.

Что?

Судьба не могла так издеваться. Просто не имела право. Она не могла засунуть Пита Мелларка и Китнисс Эвердин вместе на Голодные игры. Так не бывает. Но...

Пораженный ужасом, Пит как в забытье шагал к сцене, пытаясь осознать, что же сейчас происходит. Ему придется участвовать в Голодных играх, он умрет. Он уже никогда не будет шутить с Оуэном, спорить с Сэмом, никогда не будет скрываться от матери, никогда не поздоровается с Китнисс в школе. Он упустил все свои шансы. Сегодня удача оставила его сторону. Наконец, на ватных ногах он поднялся. Китнисс бросила на него слишком настороженный взгляд, а Пит впервые посмотрел ей прямо в глаза. Эффи спросила, нет ли добровольцев, но никто не откликнулся. Неудивительно. Пит видел Сэма в толпе, тот в буквальном смысле хватался руками за голову, но вызваться даже не пытается. Оно и понятно. Пит не обижался на него за это.

Мэр начал читать долгий и нудный договор. Но минуты спокойствия позволили Питу взять себя в руки. Что ж… Он трибут и он едет в Капитолий, одна из его соперников — Китнисс. Может быть не все так плохо? Хоть он и боится, хоть он и не хочет умирать, по крайней мере, он больше не беспомощный, он может что-то сделать. Он может помочь ей победить. Они, наконец, узнают друг друга. Когда текст закончился, Пит первым протянул руку Китнисс, пытаясь вложить в это рукопожатие всю надежду.

И ведь, в конце концов, именно эта надежда сбудется.

***

А вот чьи-то надежды не сбудутся уже никогда. Как ни сбудутся надежды Гейла Хоторна, только что хлопнувшего дверью своего дома.

Последнее время всё его злило. Ежедневная ненавистная работа в ужасающих шахтах, невозможность нормально охотиться, все эти празднования в Двенадцатом дистрикте, не позволяющие ему нормально встретиться с Китнисс и постоянно напоминающие о том, о чём он и знать не хотел, этот сын пекаря. Почему в какой-то момент жизнь Гейла так изменилась? Ведь ещё совсем недавно они вместе с Китнисс охотились, были счастливы и даже не подозревали о существовании этого Пита Мелларка. А теперь вот оно как. Паршиво. Даже вылазки на охоту не спасали от дурного настроения. В одиночестве в лесу сосредоточиться нормально не получалось, в мозгу так и билась мысль, а что если в этот самый момент Китнисс снова изображает из себя влюбленную и обнимается с этим Питом?

Гейл в ярости швырнул на пол сумку со своей добычей и едва не врезал кулаком по стене, вовремя заметив, что за ним наблюдают удивленные глазки Пози. Девочка стояла в дверях, прижимая к себе истрепанного плюшевого мишку, у которого все нитки повылезали наружу, и с интересом наблюдала за братом. Гейл тут же оттаял, взял себя в руки и улыбнулся сестрёнке.

— Ты вернулся? Я скучала! — она кинулась к нему, протягивая крохотные ручонки.

Гейл легко подхватил девочку и закружился с ней, заставляя Пози весело хохотать.

— Конечно, красавица, я вернулся. Надеюсь, ты хорошо себя вела.

— Она вела себя хорошо, — в коридор вышла Хейзел, мать Гейла. Она улыбнулась дочери, которая заливалась счастливым смехом, но внимательно посмотрела на сына и валяющуюся на полу сумку. Она, конечно же, сразу поняла, что всё это означает и озабоченно вздохнула, забирая Пози из рук Гейла. Поцеловав темноволосую макушку, она поставила малышку на пол. — Беги к Вику, он уже ждет тебя.

Пози тут же весело вскинула ручки и побежала в комнату, оставив своего старшего брата и мать наедине.

Гейл отвернулся, подошел к сумке и взял её с пола, отряхивая. Ему совершенно не нравился этот пристальный взгляд матери, которая слишком многое понимала. У Гейла не было желания что-либо объяснять и о чем-либо говорить. И так всё достало. Он ждал Китнисс с Голодных игр слишком долго, надеялся, что, когда она наконец вернется, они смогут провести много времени вместе, и он о многом сможет ей рассказать. Она вернулась, но к тому времени его вдруг сделали её кузеном (каким-то чёртовым кузеном!), и даже с этим фактом им так и не удалось остаться наедине. Даже нормально поговорить не получилось! Тогда на перроне он едва успел её обнять, прежде чем куча людей буквально вырвали Китнисс из его рук.

— Ты в порядке?

Мать уже задавала этот вопрос таким тоном. После Жатвы, когда Гейл почти целую ночь провел в лесу. И потом, когда Китнисс целовалась с Питом на арене. Теперь вот снова.

— В норме, — отрезал он, направляясь в кухню.

Охота в этот день была не слишком удачной, Гейл постоянно отвлекался, злился, и всё, на что ему приходилось рассчитывать, это работа его ловушек. Благо, они никогда не подводили. Но мясо, хоть и хорошо спасает, это только мясо. Особенно без зерна и масла, которого семья Гейла лишилась из-за отсутствия тессеров. Теперь приходилось вдвое больше выторговывать. О хлебе из пекарни Хоторнам пришлось забыть — оно понятно, Гейл туда ни за что не сунется. Но обходить других клиентов из городских он продолжал. Правда, не был уверен, что его выдержки надолго хватит, если этот Пит будет опять попадаться на глаза. Этого хлебного мальчика, главного Ромео Панема итак слишком много, чтобы сталкиваться с ним ещё и на улицах.

Гейл устало присел на стул. Материнская рука легла на его плечо. Хейзел присела рядом. Она хорошо его понимала, но он давно перестал слушаться её как сын, слишком рано взяв на себя другую, более взрослую роль. Бесполезно было его чему-то учить и давать какие-то наставления, и Хейзел оставалось только осторожно пытаться помочь ему.

— Знаешь, ты мог бы навестить её. Ты ведь ещё ни разу не был в новом доме Китнисс, полагаю, он очень хорош. Думаю, Китнисс очень довольна.

Конечно, она была довольна. Теперь её мать и Прим жили в хорошем доме, в достатке и сытости, о них больше не нужно было беспокоиться так, как раньше. Но Гейл не думал, что Китнисс действительно чувствовала себя свободной в Деревне Победителей. Вряд ли она была счастлива променять свой старый дом на всю эту мишуру. Хотя последнее время Хоторн ни в чем не был уверен.

— У неё вероятно очень много дел, — Гейл прекрасно понимал, что Китнисс не виновата, но не мог никуда деть эту обиду и язвительность в голосе. — Новая жизнь и всё такое.

Хейзел покачала головой.

— Вот именно, бедная девочка связана по рукам и ногам. Ты можешь быть нужным ей, а она даже не сможет сообщить тебе об этом.

Он думал об этом. Вероятно, он хотел в это верить. Ему было бы гораздо легче с осознанием этого факта. Но, к сожалению, Гейл не знал наверняка. Во всех своих интервью Китнисс щебетала о том, как она любит Пита, на всех празднествах она обнималась с ним так, словно действительно была влюблена. И хотя Гейл верил её словам о том, что это всего лишь игра, вера сильно поизматывалась под таким давлением. Китнисс действительно была рада его видеть, но, казалось, она не испытывала особых мук из-за того, что они никак не могут нормально встретиться. Если бы он только был уверен в том, что нужен ей.

Неуверенно качнув плечами, Гейл посмотрел на обеспокоенное лицо матери, и кривовато улыбнулся.

— Кажется, за ней нужен глаз да глаз, верно?

— Конечно, — поддержала его Хейзел.

Мать действительное многое знала о его чувствах к этой девочке. Но вряд ли понимала, как ему паршиво оттого, что сама Китнисс о них ещё не знает. Если бы он тогда не медлил, не думал, если бы не ждал, когда она будет готова, тогда бы сейчас все было по-другому. Ему надо было сделать это сразу, как только он понял. Тогда бы у них было время, тогда бы у них оставалась надежда.

***

Но тогда казалось, что времени у них итак предостаточно. То было уже слишком давно, как будто в другой жизни, в одну из тех зим, которые сейчас уже кажутся абсолютно счастливыми и беззаботными.

Тот день выдался слишком холодным даже по меркам суровой зимы, сильный снегопад тогда обрушился на Двенадцатый дистрикт, а упрямый северный ветер так и обещал превратиться в метель. Но Гейл и Китнисс всё равно вышли охотиться. В тот Новый год они ещё не представляли своей жизни без ежедневных вылазок в лес. И хотя их тела почти сразу продрогли, они все равно довольно долго пытались что-нибудь поймать. Ловушки тут не подводили, и в силках их уже ждала запутавшаяся дичь, но вот именно охотиться получалось гораздо сложнее. Из-за снегопада почти ничего нельзя было разглядеть.

Зимняя тьма начала опускаться, когда Гейл в очередной раз промахнулся. Хотя он и не был уверен, что за деревом действительно кто-то был. Ветер завывал слишком сильно, полностью сбивая с толку — даже если где-то пробежал зверь, услышать его было почти невозможно. Охота в такой день была явно бесполезной и могла принести только грипп. В конце концов, Гейл опустил лук.

— Китнисс, — позвал он, глотая холодный воздух. Замершее тело протестующе содрогнулось.

Дрожа от холода, Гейл аккуратно направился по своим следам в сторону забора, попутно выискивая Китнисс глазами. Она должна была быть где-то рядом, в такую погоду они никогда не отходили друг от друга далеко. Слишком высок был риск. В метель и вдвоем легко потерять дорогу домой, а уж в одиночку. Впрочем, когда-то у Гейла не было выбора, это было ещё до знакомства с маленькой охотницей, в ту зиму, когда умер его отец. Он был гораздо младше, но все равно смело выходил на охоту даже в самую ужасную погоду.

— Китнисс, — Гейл снова позвал её, на сей раз более обеспокоенно. Эвердин нигде не было, хотя и разглядеть-то получалось только ближайший метр.

— Я здесь, — послышался дрожащий голос Китнисс где-то из-за спины.

Через секунду она уже была рядом. Синие потрескавшиеся губы, стучащие зубы и снег в волосах. Гейл покачал головой.

— Скоро стемнеет, надо возвращаться. Продадим что есть, на сегодня хватит, а завтра вернемся.

Китнисс обняла себя руками, растирая плечи, и кивнула, хоть и без особого энтузиазма. Гейл осторожно взял её за руку и повел по своим следам. Вязаные перчатки у обоих насквозь промокли, и Гейл почти не чувствовал собственные пальцы. Холод был слишком суровым, хотелось скорее выбраться в тепло. В Котле можно было согреться и заодно обменять дичь. Туда они и направлялись, после того как с неудовольствием пролезли под холодным забором. Китнисс совсем продрогла, и Гейл заставил её идти быстрее. Нельзя было допустить, чтобы она заболела.

На черном рынке в такую погоду многие пытались согреться, Гейл давно не видел такого ажиотажа. Глядя на то, какая очередь выстроилась к котлу Сальной Сэй, он подумал, что суровые зимы приносят свои плюсы. Гейл улыбнулся этой костлявой женщине и протолкнул к ней все ещё дрожащую Китнисс.

— Вы сумасшедшие, ходить в лес в такую погоду! — укоризненно заявила Сальная Сэй, но тут же наполнила миски супом, попутно отмахиваясь от какого-то пьяницы, который стоял первым в очереди. — Держите, он, кстати, из вашей вчерашней собаки.

— Спасибо, — Китнисс прижала к себе теплую миску.

Они вышли из очереди и направились к заднему двору. Людей там было поменьше и можно было спокойно согреться. Суп Сальной Сэй пах не лучшим образом, но он был горячим, и это тепло приносило удовольствие.

Китнисс присела по-турецки и зачерпнула первую ложку. Она очень мило скривила нос, когда попробовала суп.

— Сегодня не нужно было ходить в лес, — произнесла она.

Присев рядом, Гейл усмехнулся.

— Ты бы все равно не смогла устоять.

Как и он. Лес и охота на тот момент были главными составляющими их жизни. Они совершали вылазки каждый день и не представляли себе другую жизнь.

Гейл попробовал суп. Ну и гадость! Обычная стряпня Сальной Сэй не отличалась изысканным вкусом, но все равно была лучше сегодняшней. Видимо, та дикая собака, которую они случайно подстрелили день назад, была совсем плохой. Но выбора все равно не было, приходилось кушать этот ужасный суп, чтобы согреться, тем более что Гейл действительно проголодался.

Китнисс похоже придерживалась того же мнения. Она упрямо жевала, явно перебарывая себя.

К ним подошел Дарий. Он часто присоединялся к ним у Сальной Сэй. Хоть и миротворец, он был вполне веселым парнем, с которым ещё и сделку хорошую провернуть можно. Гейл никогда не высказывал особенных претензий к нему.

— Удачный день? — спросил Дарий, прислонившись к конюшне, что находилась рядом.

Китнисс и Гейл переглянулись. Им только предстояло заняться продажами и обменом пойманного зверья. Охота — это только полдела, и она не определяет, насколько удачным выдался день.

Дарий ухмыльнулся, глядя на кроликов.

— Хочешь купить? — спросил Гейл, проследив за его взглядом. Дарий часто брал у них именно кроликов.

Миротворец неопределенно пожал плечами и наклонился к Китнисс.

— Возможно, — он схватил кончик её косы и аккуратно пощекотал девичью щечку им. — Китнисс, может быть, ты продашь мне кролика, скажем, за поцелуй?

Китнисс от неожиданности возмущенно поперхнулась, а Гейл удивленно хмыкнул, не сдержавшись. Конечно, от покупателей всяких предложений услышать можно, но поцелуй за кролика — это что-то необычное. На такое даже Сальная Сэй отвлеклась, захохотав.

— Что ж ты всего лишь одно просишь-то, герой?

— Действительно, — на полном серьезе согласился Дарий. — Эй, девочка, ты не знаешь, что теряешь. Мой поцелуй и двух кроликов стоит! Многие девушки отдавали за него гораздо больше!

Он продолжал щекотать лицо Китнисс её собственной косой, но Эвердин недовольно откинула его руку и скептически посмотрела, в её глазах плясали искорки смеха. Гейл поймал себя на мысли, что ему не нравятся сегодняшние шуточки миротворца. Если тот вообще шутил. Выглядел Дарий совершенно нелепо в своей серьезной настойчивости.

— Ну, так что, сделки быть?

— Спасибо, но я лучше откажусь, — Китнисс уже откровенно смеялась вместе с Сальной Сэй. В кое-то веки в Котле случилось что-то столь несуразное.

Нагнувшись к самому уху Китнисс, Дарий что-то прошептал ей и показал пальцем куда-то в сторону, это заставило девушку засмеяться ещё сильнее. Гейл нахмурился. Шутил Дарий или нет, Китнисс не стала бы это проверять. Насколько Хоторн знал её, до сих пор она не сильно интересовалась парнями и поцелуями. Гейл был почти уверен, что её ещё ни разу никто не целовал. Она хорошенькая, но почему-то никому не давала такой возможности. Но если даже Дарий шутил, он вполне мог действительно хотеть поцеловать Китнисс. И, вероятно, не он один. Сколько парней смотрело на неё, пока она этого не замечала? Раньше Гейл ни о чем таком не думал. Его раздражало это предложение Дария и рука миротворца на плече Китнисс.

Поморщившись от вкуса супа, Гейл поймал себя на мысли, что ему бы не понравилось, если бы Китнисс поцеловала Дария. Ему бы вообще не понравилось, если бы она позволяла кому-нибудь себя целовать. За этой мыслью пришла неожиданная другая — а если бы сам Гейл целовал Китнисс?

У Гейла было много девушек: городские неженки, забитые сиротки, тощие девушки из Шлака — он целовал так многих, что всех и не помнил. Но он никогда не хотел целовать Китнисс. Он даже не предполагал возможность этого. Всегда было так: охота и Китнисс отдельно, личная жизнь и сиюминутные удовольствия отдельно. Он просто не смотрел на неё, как на других девушек. А она ведь действительно была хорошенькой. Её сосредоточенный взгляд, когда тетива натянута до предела, её искренняя улыбка в лесу, её глаза, её губы. Гейл знал о ней все, но никогда не задерживал внимание на таких мелочах. Возможно, мальчики в школе действительно заглядываются на неё.

А теперь, когда Китнисс вот так вот неловко смеялась вместе с Сальной Сэй над Дарием, глядя на неё, Гейлу тоже хотелось улыбаться. Она была совершенно удивительной.

— Рыжие — самые смелые мужчины, — гордо продолжал Дарий, указывая на разных девушек. — Видишь, вон та, в зеленом шарфе? Иди и спроси её, если тебе нужны доказательства того, что без моего поцелуя ты просто не проживешь. Она подтвердит мои слова.

Настойчивость миротворца уже серьезно достала Гейла, и хотелось быстрее заткнуть его. Осознание пришло совершено легко. Он не хотел, чтобы Дарий целовал Китнисс, он сам хотел её целовать! И почему он только раньше этого не замечал? Это желание казалось таким естественным и правильным.

Китнисс отмахнулась от Дария, а Сальная Сэй заявила, что он слишком смешон, чтобы с ним хотелось целоваться. Кажется, миротворец обижено ответил ей, что с ней он целоваться и не горит желанием. Он продолжал что-то уверено говорить про девушек, которые благодарили небеса за возможность обладать его губами. Он был просто смешон. Но это, кажется, немного стесняло Китнисс. Ей вряд ли нравилось такое внимание.

Она уверенно поднялась, сообщив, что готова попробовать прожить без поцелуев Дария, и направилась назад к котлу Сальной Сэй, чтобы отдать миску. Миротворец было ринулся за ней, намереваясь продолжить разговор, но Гейл не выдержал и схватил того за руку.

— Эй, заканчивай с этим, — попросил он, но вряд ли в этой просьбе была любезность.

Дарий недоуменно посмотрел на него, а потом пожал плечами, мол, а что такого? Но недовольный взгляд Хоторна был слишком красноречив, и когда Гейл отпустил миротворца, тот уже передумал следовать за Китнисс. Кажется, в последний момент на его лице появилось расстроенное выражение.

Убедившись, что Дарий больше не навязывается, Гейл сам подошел к котлу. Он отдал свою миску Сальной Сэй и не без удовольствия посмотрел на Киснисс. Её щеки немного покраснели — поведение миротворца, определенно, смутило её, и она казалась такой миленькой. Наверное, взгляд Гейла изменился, потому что спустя несколько секунд Китнисс озадаченно спросила, что с ним.

— Всё хорошо.

Он не собирался говорить ей сейчас о своём открытии. Он хотел ещё понаблюдать за ней издалека, он хотел понять, что действительно происходит между ними. И, в конце концов, он хотел, чтобы она сама обо всём догадалась, чтобы она тоже этого хотела. И благо у них было много времени.

Он так думал.

***

К сожалению, не все мечты и мысли исполняются. Реальность — штука слишком суровая, и настигает она неожиданно. Победительница Голодных игр Китнисс Эвердин знала об этом слишком хорошо. С конца шоу прошло уже несколько недель, а она до сих пор ощущала себя так, словно всё ещё находилась на арене. Возвращение домой не принесло ей долгожданного облегчения, даже здесь её никак не хотели оставить в покое. Все эти празднования, фотосъемки, интервью — как будто мало бы той крови и тех жертв! Приходилось ежедневно думать, вспоминать, заново переживать весь тот ужас. Единственное, что успокаивало Китнисс, так это то, что все эти праздники помогали жителям Двенадцатого. Как больно не было спать, как бы противно не было позировать перед камерой, смотреть на радостных и сытых детишек, бегающих с конфетами в руках, было настоящей отрадой. И только ради этого Китнисс старалась терпеть.

В это воскресение её снова ожидала очередная пытка от Капитолия — интервью, где нужно было первый раз воодушевленно рассказать о своём таланте. Публика и журналисты очень любили этот момент и с нетерпением ждали, что же им покажут любимцы Китнисс и Пит. Словно все Голодные игры были задуманы лишь для того, чтобы их победители, в конечном счете, блеснули своими умениями. Но особых талантов у Китнисс не нашлось: про охоту она говорить не смела, а петь не собиралась ни в какую (Эффи долго пыталась её убедить, уверяя, что её голос станет "бомбой") — и Хеймитчу в очередной раз пришлось придумывать, как выкручиваться. Ни кулинария, ни букетики, ни несчастная флейта положение не спасли, и им в очередной раз пришлось прибегнуть к помощи Цинны. Его идея о моделировании одежды показалась Китнисс меньшей из зол, и хотя бы позволяла чаще общаться с дизайнером и другом. Вообще-то Эвердин не считала честным, что Цинна будет жертвовать своими потрясающими идеями ради неё, но он убедительно заявил, что так его костюмы получать ещё большую известность, а это самое главное. И теперь Китнисс всё утро тренировалась, что говорить, как говорить, и пыталась хотя бы немного вникнуть в суть своего нового таланта, пока подготовительная команда снова мучилась над её внешностью, пытаясь сделать влюбленного лебедя из гадкого утенка, которому ничего не нужно.

— Тебе ведь нравятся мои наряды?

Китнисс удивленно присвистнула.

— Шутишь? Они потрясающие! Я бы никогда не смогла придумать ничего подобного.

— Тебе и не нужно. Просто вспоминай, что ты чувствуешь, когда надеваешь мою одежду, и рассказывай об этом, только так, будто ты сама создала её. У тебя все получится.

Скептически изогнув бровь, Китнисс помотала головой. Моделирование одежды и она просто несовместимы, как бы ни нравились ей творения Цинны. Даже сложно представить что-то подобное. Вот Прим, возможно, могла бы, она уже проявила себя и в кулинарии, и создание букетов и в игре на флейте — во всем, что так и не удалось самой Китнисс. И как теперь сыграть всё это?

"Также как играла любовь, солнышко".

От этой мысли стало гадко. И почему её совесть вдруг обзавелась голосом Хеймитча? Китнисс постаралась не думать об этом.

— Думаешь, они поверят в то, что я способна создать что-то подобное?

Цинна усмехнулся.

— Эй, разве тебя не обучает самый лучший дизайнер на свете? К тому же ты любимица публики, они поверят каждому твоему слову. Просто будь милой и убедительной.

Милой и убедительной. Китнисс уже терпеть не могла эти два слова. Милой и убедительной — и всем всё равно, что она не такая. Всем всё равно, что на самом деле она не знает, что в действительности чувствует к Питу, всем всё равно, что она погрязла во всём в этом и не может даже в лес выбраться, где Гейл ждет её уже не первый день. Главное, что она милая и убедительная.

— Я знаю, что тебе сложно, — Цинна аккуратно приколол её сойку-пересмещницу к кофте, которую он специально создал для этого интервью. — Но мы справимся с этим.

Уверенности в этом у Китнисс не было. Конечно, она была обязана справиться, но сказать проще, чем сделать. В этом момент в комнату вошла мама.

— Не хочу вас отвлекать, но там пришел Гейл.

Китнисс стремительно повернулась и удивленно посмотрела на мать.

— Гейл?

Она не думала, что он сможет сделать это — придти в её новый дом. Китнисс не знала, как он реагирует на все последние события, у них не было никакой возможности поговорить об этом, но она почему-то была уверена в том, что ему всё это не нравилось. И он явно не испытывал желания находится в её новом доме. Он даже ни на какие празднества не ходил, один раз посетил одно и с тех пор нигде не появлялся, хотя Хейзел и остальных её детишек Китнисс видела и не раз.

Ему ведь действительно могли не нравиться все эти поцелуи Китнисс и Пита.

— Да. Иди, он ждет тебя снаружи. Только помни про время.

Китнисс немедля пошла к нему. Ей не хватало его. Со всеми другими, кто ей дорог, она уже успела побыть, но не с ним. Капитолий как будто нарочно устраивал всё это лишь не дать им встретиться. А Китнисс скучала. И по своему другу, с которым прежде была неразлучна и по охоте, по лесу, в котором она когда-то была свободна.

Гейл ждал её на крыльце. Он хмуро рассматривал её новый дом, сложив руки на груди. Китнисс на секунду замерла, поймав себя на мысли, что уже слишком давно не наблюдала за ним.

— Привет, — она неловко замялась у двери. — Прости.

Предполагалось, что в этом воскресение она выйдет охотиться вместе с ним. И она действительно этого хотела, очень сильно хотела, но интервью и Капитолий вновь разрушило все её планы. Гейл, вероятно, злился, и Китнисс не стала бы осуждать его за это. С работой в шахтах у него почти не было времени, лишь один день в неделю, а она в этот день даже час не могла выделить на лучшего друга.

— Привет, Кискисс, — он слегка улыбнулся ей. — Значит, ты в дизайнеры подалась?

Очевидно, мама успела ему что-то рассказать. Китнисс неожиданно для себя рассмеялась. Только когда Гейл произнес это, до неё дошла вся абсурдность этого якобы её таланта. Она и платья! Да уж.

— Подожди, я ещё создам какой-нибудь супермодный хит из кроличьей шкуры, будешь потом шутить!

— Только не заставляй меня в нём ходить, ладно?

Гейл наконец протянул к ней руки, и Китнисс не раздумывая приняла его объятья. Она чувствовала себя слишком виноватой и слишком разбитой оттого, что не могла с ним нормально встретиться и поговорить, постоянно обещая, но никогда не выполняя свои обещания. И сейчас, вдыхая родной запах леса — его запах, она ощущала, как тяжелый камень в груди превращается в легкое перышко.

Но Гейл слишком быстро отпустил её.

— Как охота? — Китнисс едва смогла сдержать своё разочарование.

— Средне. Я только привыкаю к отсутствию напарника. Это совсем непросто.

Она почувствовала, какое за этой шуткой скрывалось его разочарование, и нахмурилась от бессилия. Кто же знал, что Голодные игры никогда не заканчиваются ареной?

— Ты же знаешь, что я приду как только смогу. Обязательно. Я очень постараюсь на следующей неделе. Ты же знаешь, как я этого хочу!

Он должен был знать. Только Гейл и мог знать, как эти вылазки в лес важны для неё. Но взгляд серых глаз был слишком недоверчивым и усталым. Китнисс испугалась, что он больше не станет её ждать. И она бы не стала его в этом винить. После всей этой истории с Питом, он вполне мог даже возненавидеть её. Но произнес Гейл другое.

— Конечно, знаю, Кискисс. К тому же, если бы не шахты...

Да. Если бы не шахты... Китнисс не представляла себе, как он справлялся со своей новой работой. Это должно было быть просто ужасным для него. Гейл всегда любил свободу и свежий воздух, замкнутые и темные шахты, должно быть, сводили его с ума. Но Эвердин не смела спрашивать своего друга об этом. Как он не смел спрашивать её о Голодных играх.

Им так о многом нужно было поговорить, а ещё больше им нужно было просто провести вместе немного времени. Гейл тяжело вздохнул.

— Я кое-что хотел сказать тебе.

Китнисс замерла, ожидая продолжения. Сердце неприятно сжалось. Что он хотел сказать? Гейл сделал шаг в её сторону. Но он не успел ничего произнести, потому что её мама вышла на крыльцо.

— Простите, — она явно чувствовала себя виноватой. — Китнисс, тебе пора. Эффи уже сходить с ума со своим расписанием, журналисты будут с минуты на минуту.

Будут журналисты, будет и Пит. Китнисс как-то слишком отрешенно подумала об этом. Гейл выгладил явно раздосадованным. Ещё немного и в его глазах вспыхнет злость.

— Извини, — в её голосе почти звучало отчаянье.

Хоторн неопределенно пожал плечами и устало прикрыл глаза, словно обдумывая, что ему теперь со всем этим делать. Китнисс очень боялась, что он просто пошлёт её куда-нибудь далеко-далеко.

— Ничего. Встретимся в лесу, — он развернулся и ступил на первую ступеньку, даже не взглянув на Китнисс. — До свидания, миссис Эвердин.

Китнисс проводила его грустным взглядом, ей хотелось бы его остановить, но она не смела. Она не хотела его задерживать, иначе он мог бы столкнулся с Питом. Она вообще не хотела, чтобы эти двое встречались.

Возвращаясь домой, Китнисс наградила мать злобным взглядом. Та с сожалением покачала головой.

В доме уже началась суматоха. Эффи безумно бегала туда-сюда, раздавая всем какие-то указания. Заметив Китнисс, она принялась причитать, что у них сегодня нет времени на всякие встречи и разговоры. Хм, а когда у них это время бывает? Китнисс едва сдержалась, чтобы не сказать чего-нибудь грубого. Другие тоже не находились без дела, заканчивая последние приготовления, один лишь Хеймитч сидел в кресле и потирал правой рукой свою голову. Вопли Эффи и вся эта суматоха причиняли ему физическую боль каждый раз, когда он был в похмелье. То есть всегда. И если Китнисс мечтала выбраться в лес и побыть немножко на природе, то он мечтал закрыться со своей бутылкой в своем доме и никому никогда не открывать дверь. Но они оба, не смотря на свои желания, все ещё играли в игры Капитолия.

Подойдя к Китнисс, Цинна внимательно посмотрел в её глаза и спросил, всё ли в порядке? Затем он дал ей последние указания и вручил в руки небольшую стопку листков — эскизы, которые она якобы набросала на досуге.

В этот момент в дом вошел Пит.

Мурашки пробежали по коже, стоило Китнисс увидеть его, одетого и полностью готового к интервью. В горле застрял противный ком. Она поспешно отвернулась и сделала вид, будто крайне заинтересована "собственными" эскизами. Цинна наверняка заметил, как нервно и неаккуратно она переворачивала листы с его произведениями искусства, просматривая их уже не по первому кругу, но не стал ничего говорить, проявляя невиданную деликатность.

Пит сам подошёл к ней. Даже не поворачиваясь, она почувствовала его присутствие у себя за спиной. Тошнота подкралась к горлу.

— Значит, одежда. Я думал, что это всё-таки будет пение, — сухо произнес он, глядя через плечо Китнисс на эскизы.

— Я бы не стала петь ради Капитолия, — ответила она чужим голосом.

Гейл в отличие от Пита понимал бы это.

Мелларк лишь хмыкнул.

— Ясно. Что ж, моя невеста — будущий дизайнер. Я запомню это, — в спокойном голосе слышались стальные нотки. Пит без спроса взял Китнисс за руку и ухмыльнулся. — Снова вместе, да, солнышко?

Это издёвка больно задела Китнисс, она со злостью вырвала свою руку, испепеляюще посмотрела на Пита и буквально отскочила от него. Ей было гадко от его слов и действий, но отвращение она испытывала только к себе. "В конце концов, Китнисс, кто виноват в том, что Пит тебя ненавидит?" Она посмела использовать его чувства, и нет ничего удивительно в том, что он теперь так поступает.

Но ей всё равно было обидно. Что она могла сделать? Она не виновата в том, что не знает, что чувствует к нему. В последнее время всё было таким запутанным. Глядя в очередной раз на эскиз эффектного женственного платья с потрясающим воротником, Китнисс думала лишь о том, как один-единственный день, какая-то Жатва полностью изменили её жизнь. И она совершенно не знала, что теперь со всем этим делать.

Конец первой главы.

@темы: фанфики, фанфик \"Пока бьются сердца\"

---

[~TRISTIA~]

Новые фотографии Джеки Эмерсон (Лиса)

@темы: другие актеры, фото-другое

---

[~TRISTIA~]

НОВОСТИ

- Майли Сайрус в команде Гейла

- Актриса из Гарри Поттера Эванна Линч (Луна Лавгуд) твиттерила о Голодных играх

-Новые сцены, снятые с Дженнифер, Джошем, Ленни и Вуди Харрельсоном

-Трейлер "Как сумасшедший" и релиз фильма "Задержание"(Detention) в Великобритании

-Ленни Кравиц (Цинна) и Вуди Харрельсон (Хеймитч) прилетели в Северную Каролину

-New York Mag: Элизабет Бэнкс обсуждает Голодные игры

@темы: съёмки, статьи, Вуди Харрельсон, Дженнифер Лоуренс, Гейл Хоторн, видео-материалы, Ленни Кравиц, знаменитости о голодных играх, твиттер, новости, Элизабет Бэнкс

---

[~TRISTIA~]

В нашу галерею добавлено много фотографий темноволосого Лиама Хемсворта со съемок
фильма "AWOL" с 24 по 31 июля.

14 июля


25 июля


26 июля


28 июля с Майли Сайрус


Мичиган. С фанатками 31 июля

@темы: фото-папарацци, Лиам Хемсворт, Гейл Хоторн

---

[~TRISTIA~]

Китнисс на PotterMore

---

[Ricka]

Дорогие мои, скажите, пожалуйста, что-нибудь известно об именах следующих персонажей Голодных игр: мама Китнисс, папа Китнисс, папа Пита, мама Пита, отец Гейла.
Очень-очень-очень надо!
Ответ "нет, ничего" тоже вполне подойдет.

запись создана: 30.07.2011 в 22:02

@темы: офф-топик, другие персонажи, трилогия, разное

---

[~TRISTIA~]

Трибуты Голодных игр продолжают слать фотографии фанатам на радость.
Изабель Фурман (Клов) выслала фотографию на свой твиттер (@isabellefuhrman) , где она позирует с книгой "Голодные игры".

Итэн Джеймесон (Дистрикт 4) завел твиттер.Видно его коллеги по фильму уговорили это сделать. Теперь его вы можете найти по адресу @EthanJamieson.
Его официально подтвердил Дайо Окенайи(Цеп), зазывая всех фанатов ГИ добавить в избранное.

А Тара Маккен прислала сразу три фотогорафии на свой твиттер ( @taramacken)

Сэм Ли (Листрикт 7) и Эштон Мойо (Дистрикт 6)


Изабель Фурман (Клов), Кара Петерсон (Дистрикт 6) и Тара Маккен (Дистрикт 4)

Появилась новая фотография Лейи Хэнкок (Дистрикт 7). Спасибо тебе, Тара.

@темы: другие актеры, фото-другое, Фильм "голодные игры", твиттер